Только дважды моргнув, я смогла поверить, что желтоватые полупрозрачные перепонки между его пальцев, пронизанные вздувшимися венами, действительно часть его тела. А он снова схватил меня за плечо и поволок за собой, точно тележку с покупками.
Хрюша заковылял нам навстречу. На какой-то миг мне показалось, что он сейчас ударит Исава костылем по лицу, и я представила себе звон алюминия, дробящего Исавову скулу. «Целые выводки. Целые стаи». Как легко, как просто поддаться соблазну, а там — будь что будет. Вот только… стаи кого?
— Ты мог бы не втягивать во все это Марию.
— Но мы можем дать ей, чего она хочет, не так ли? Хоть с твоей помощью, хоть без нее. Где ты добыл денег на учебу?
Хрюша улыбнулся, по-волчьи сверкнув зубами:
— Кандалы из платины. Опалы. Жемчужины, крупные, как глаз мертвеца. Целая уйма. И еще много осталось.
— Вот оно как. А как же ты остался в живых?
— Мне указали путь, — ответил он, и вокруг него замерцали голубые огоньки.
Голубые огоньки, очень похожие на серебристые искры, клубившиеся над рекой… Казалось, они жужжат, разозленные вторжением непрошеных гостей. Я оглянулась на Исава, чтобы увидеть выражение его глаз, но тот даже не взглянул в мою сторону.
Исав явно не видел никаких огоньков. Он, не отрываясь, смотрел в глаза Хрюши, и Хрюша встретил его взгляд с гордо поднятой головой.
— Идем домой, Исаак.
— Чтобы Иаков попытался убить меня снова?
— Он причинил тебе зло только потому, что ты хотел уйти от нас.
— Исав, он бросил меня в соленой трясине на съедение отцу лягушек. И ты был рядом, когда он…
— Не могли же мы вот так просто позволить тебе уйти.
Выпустив мое плечо, Исав велел мне не двигаться с места, широко развел руки в стороны и направился к Хрюше. Вокруг еще было светло: в этом месте каньон расширялся, и тень его стенок не успела заслонить солнце. Солнечный свет сиял на лысеющей макушке Исава, на желтушных, пронизанных вздутыми венами перепонках между его пальцев, на алюминии Хрюшиных костылей…
— Я и не ушел, — сказал Хрюша, отворачиваясь от него. Бежевая резина наконечников костылей расплющилась, распласталась по поверхности камня. Качнувшись вперед, он заковылял к реке, к роящимся над водой огонькам. — Я уполз.
Исав догнал его и пошел рядом.
— Никак не пойму, отчего ты… не изменился.
— Это все пустыня, — ответил Хрюша, остановившись на узком каменном выступе над водой. Укрощенная дамбой, река текла мимо мирно, спокойно, однако я чувствовала ее мощь, ее древнюю магию, дающую этой земле жизнь. — Пустыня не любит перемен. Вот и удерживает меня… на полпути.