На крыльце распростерлось тело японского солдата, а из самого дома донесся возбужденный галдеж на японском языке.
– Держите окна и дверь…
С последним словом из избы на улицу попытались выскочить несколько солдат. Впрочем, без особого успеха. Защелкали винтовки айнов, пара японцев попадала, остальные живо заскочили назад в дом.
Следующий час прошел в очень увлекательном, но совершенно бесполезном занятии. Японцы палили наугад из окон, айны палили по ним, но тоже без особого успеха – солдаты очень предусмотрительно не высовывались. Попыток прорваться на улицу они больше не совершали.
– Японский язык знаешь? – поинтересовался я у Тайто.
– Мала-мала знать! – гордо ответил айн.
– Так скажи, чтобы сдавались. Сдадутся – буду жить, нет – умрут.
– Ага, отец. – Айн что-то проорал в сторону избы.
Ответ последовал незамедлительно.
– Ну что?
Айн обиженно скривился.
– Она много плохое слово говорить…
– Черт…
Ситуация складывалась не очень хорошая, совсем не в нашу пользу. В доме оставалось как минимум двенадцать японцев. Со своим запасом патронов они могли отстреливаться еще очень долго. Лезть с айнами в избу не очень умное решение. Ну не штурмовики они ни разу. А тут скоро рассветет уже. Но что, если…
Неожиданно появившаяся в голове мысль вызвала на лице зловещую улыбку.
– Жди… – Я быстро вернулся в первый дом, взял там со стола керосиновую лампу и здоровенную бутыль, наполовину заполненную мутной жидкостью. Взвесил в руках и довольно хмыкнул: – Ну что, товарищи самураи, вы там, часом, не замерзли?
– Дык куда ж ты хороший продукт, ирод?! – Дед догнал меня и протянул жестяной бидончик. – Вона, карасину чутка наличествует. А так – пали, наших тама нет, а хозяина-то, Михеича, посекли вчера со старухой. Ветра нет, другие избы не займутся. Все одно нам тут теперича не жить. И-эх, сволота косоглазая…
Я кивнул старику, пробрался вдоль забора и, коротко замахнувшись, швырнул бидон под окна. Стрельба прекратилась, в доме поднялся отчаянный галдеж – японцы сразу поняли, что дело пахнет керосином и в прямом, и в переносном смысле.
Я хмыкнул и приказал Тайто:
– Передай им: если не сдадутся, сожжем вместе с домом.
Айн снова разразился длинной тирадой, а потом обернулся ко мне.
– Спрашивают, жить будут, если сдаваться?
Скрепя сердце я буркнул:
– Скажи, что убивать не будем.
Тайто немедля приступил к исполнению, подтверждая свою речь активной пантомимой, видимо, словарного запаса айну все-таки не хватало.
Но, как бы там ни было, самураи согласились сдаться. Процесс сдачи проходил образцово-показательно. Японцы выходили по одному, аккуратно ставили винтовки к плетню, представлялись, кланялись, а потом ложились мордой в землю, после чего айны им вязали руки.