Я вышел из избы и встал прямо посередине улицы. Правда, на всякий случай прикинул, куда сигану, ежели чего не так пойдет, и открыл крышку кобуры маузера. Позади выстроились айны, Тайто пристроился рядом с важным и гордым видом. Фомич порывался кинуться навстречу гостям, но я его придержал. Местные тоже все высыпали из домов и толклись возле заборов.
Наконец на улице показались запыленные и измученные люди. Ободранные, разномастно одетые, они представляли собой печальное зрелище. Правда, два десятка солдат соблюдали нечто похожее на строй. Остальные брели как бог на душу положит. Солдаты были вооружены трехлинейками, почти все гражданские – берданками, но кое у кого мелькали «Арисаки». Многие были перевязаны, но топали сами, троих вели под руки, а позади всех тащили самодельные носилки, на которых под шинелями угадывались очертания тел.
Впереди шагал совсем молодой белобрысый офицер без фуражки, худой и щуплый, чем-то смахивающий на гимназиста, но выглядел он бодрей остальных – чувствовалась строевая выправка. Маршировал, словно аршин проглотил, и даже четко отмахивал себе левой рукой, а правой придерживал на плече ремни сразу двух японских винтовок.
То, что среди гостей есть местные, выдали женщины. Несколько баб рванули к носилкам, а остальные принялись выхватывать из строя мужиков. Над деревней пронеслись счастливые вопли, впрочем, сразу же разбавленные горестным воем.
– Ох ты ж мне… – вдруг счастливо выдохнул Нил Фомич. – Ваньша-то мой жив, пострел!
Но с места не сдвинулся, запахнул расхристанную поддевку, пригладил пушок на лысине и гордо приосанился. Мол, знай наших, в свите самого главного состою.
Солдаты догнали офицера и перестроились в некое подобие его эскорта, что мне сразу понравилось, – видимо, тот пользовался среди них уважением за храбрость или просто за человечность.
Сам подпоручик – звание я различил по единственному оставшемуся на его кителе погону, – дотопал до меня и с ходу бросил руку к голове, но, вовремя вспомнив, что головного убора и в помине нет, ловко изобразил, что убирает волосы со лба, что тоже добавило плюсов в копилку моих симпатий.
– Подпоручик Собакин. С кем имею честь?.. – Голос у офицера очень неожиданно для его комплекции оказался глубоким густым баритоном.
Что ему ответить, я сразу не сообразил, а потом и не успел. Из-за солдат вывернулся весь заросший волосом звероподобный громадный мужик в драной поддевке, тащивший на монструозном плече странноватого вида пулемет на станке, и, словно гудок парохода, радостно проревел:
– Да это же… Господи Иисусе, помилуй мя! Жив, как есть жив! Я же говорил тебе, вашбродь!!! Это же он башку косоглазому ссек! Как есть он! Выходила, значится, выходила героя, милостивица! А ну подержи. – Он свалил пулемет на едва устоявшего под тяжестью солдата.