Собакин лихо опрокинул в себя самогон, занюхал корочкой ржаного хлеба, покосился на плошку с грибочками, но закусывать не стал.
– Да, Александр Христианович, Ляпунов сдался тридцать первого июля. Вот только… – Собакин решительно прихлопнул ладонью по столу. – Я не признаю эту капитуляцию…
И красноречиво посмотрел на бутыль. Я немедля налил ему еще.
– Рассказывайте, Павел Иванович, рассказывайте.
Честно говоря, побаивался, что подпоручик сразу окосеет, но, ко всем своим прочим достоинствам, Собакин оказался крепок на алкоголь. Только морда краснела с каждой стопкой, а голос оставался совершенно трезвым. Нет, ну хорош же парень, настоящий офицер! Надо бы его рядом с собой удержать.
История его оказалась незамысловатой. Когда Ляпунов капитулировал, подпоручик вместе с Полухиным собрали своих солдат и предложили им уйти с боем на материк, но согласились всего два десятка. Затем к отряду прибились ополченцы. Пока блуждали, успели сильно навредить японцам, даже пулемет у них отбили. Но и сами тоже понесли потери.
– Но я решил, что никуда с Сахалина не уйду… – спокойно подытожил Собакин. – Японцев здесь много, а значит, есть с кем воевать. Ну а вы, Александр Христианович? Ваши намерения какие?
– Общие – сражаться.
Подпоручик улыбнулся.
– Значит, мы с вами единомышленники. А ваша история? Как попали на Сахалин?
– По этапу, – спокойно ответил я. – Каторжанин я, вроде теперь амнистированный.
– За какой проступок? Часом, не за растрату казенных средств? – Собакин нахмурился, словно это преступление для него было самым страшным.
– Нет. Застал жену с любовником и убил обоих.
Подпоручик прямо на глазах просветлел лицом и умудренно заявил:
– Бывает. Порой урон чести смывается только кровью. Ну и что дальше будем делать?
– Сначала допрошу офицера, а дальше – по обстановке. Тайто…
– Отец? – встрепенулся айн. Он все это время не отходил от меня ни на шаг и неимоверно гордился тем, что его допустили за общий стол.
– Давай сюда японца… – приказал я, а сам вслух подумал: – Толкового палача бы, да где его возьмешь? Фомич, организуй, пожалуйста, жаровню с углями и кочергу…
Перед глазами пронеслось очередное видение. Сводчатое мрачное помещение с закопченным потолком, множество разных приспособлений, своим зловещим видом прямо намекающих, для чего они предназначены. И запах… запах страдания и крови…
– Зачем палача? – возмутился Собакин. – Вы что, Александр Христианович, собрались пытать пленного?
– Если придется, – спокойно ответил я.
– Но это возмутительно! – ощетинился подпоручик. – Если требует ситуация – расстреляйте! Но пытать…