– Ваше решение окончательное? – скорбно вздохнул я.
– Да!
– В таком случае мы будем вынуждены применить к вам методы допроса третьей степени.
– Это какие? – насторожился лейтенант.
– Пытки, – спокойно ответил я и кивнул Мудищеву: – Можешь начинать.
Великан вышел из горницы, но уже через пару минут вернулся.
Вот честно, мне пришлось долго уговаривать Луку примерить палаческий образ. Громила, несмотря на свою жуткую внешность, неожиданно оказался абсолютно мирным и добрым человеком, при этом глубоко верующим. Он долго отказывался, конфузился, апеллировал к Святому Писанию и согласился только при условии, что сам никого пытать не будет, а только прикинется катом. Я потом спрашивал Собакина, как Мудищев себя показал в бою, но тот уверил меня в беззаветной храбрости великана. Ситуацию окончательно прояснил сам Лука, объяснив, что защищать свою землю от врагов – это одно, а измываться над «рабами божьими», хотя бы и нехристями, – совсем другое. Вот такой парадокс образовался. Но не суть.
Полностью заросший густой шерстью громадный торс, широченные плечи, бугрящиеся жуткими мускулами руки длиной едва ли не до колен, кожаный, заляпанный пятнами мясницкий фартук на отвислом пузе – из Луки вышел заправский палач. Ему не хватало для завершенного образа только красного остроконечного колпака с прорезями, но таковой здесь просто негде было взять.
Так вот, Мудищев вошел и начал аккуратно раскладывать на лавке разный плотницкий инструмент, позаимствованный на время у Фомича: всякие пилы, стамески, клещи, буравчики и топоры. А Тайто этим временем, выполняя обязанности подручного главката, пристраивал в жаровню с углями вертела, кочерги и прочие железяки. Ну а мы с Собакиным изображали статистов, пропуская по стопочке и неспешно закусывая.
– Вы меня не запугаете!!! – нервно выкрикнул старший лейтенант, не отрывая глаз от «палаческого» инструмента.
Я равнодушно пожал плечами.
– И не собираюсь, господин старший лейтенант.
На самом деле пытки не вызывали у меня никаких моральных препон, особенно на фоне того, что успели натворить в деревне японцы. Меня больше беспокоило упорство самого лейтенанта. Как уже говорил, Лука наотрез отказался тиранить японца, Тайто тоже не выказал особого желания, ну а мне самому роль палача не приличествовала, тем более в присутствии подпоручика. Одно дело – полевой экспресс-допрос, когда того требует оперативная ситуация, а другое… ну вы понимаете. И вообще, благородному сословию не приличествует мараться.
Хотя на крайний случай оставался еще один кадровый резерв – Фомич: старикан сам выказал горячее желание.