– Фомич… – Я показал на избу. – Под твою ответственность. Обеспечь всем необходимым. Жилье, еда, баня. И приструни своих, установи часы приема, что ли, а то Майя Александровна весь день на ногах. Понял? Вот и молодец.
Сам соваться к сестрам не стал и пошел проведать айнов, вставших лагерем отдельно от остальных.
Староста выглядел смурным и сразу же нажаловался на своих мужиков, которые с того времени, как подрядились воевать, почти перестали принимать во внимание его авторитет. Проще говоря, ни во что его не ставили.
– Плоха! Оченно плоха! – ворчливо бухтел Като. – Боги гневаться, айна так никогда не жить. Надо уважати старший и обычай! Япона резай – он потома айна резай! Плоха…
Я как мог успокоил вождя и в качестве компенсации подарил саблю старшего лейтенанта вместе с портупеей и его же плохонькие часы-луковицу, что сразу примирило мужика с действительностью. А так – да… он совершенно прав. Я прямым ходом толкаю айнов под японский нож. Выгнать косоглазых с Сахалина мне не удастся даже при самых благоприятных раскладах, а айнам японцы будут мстить – попросту вырежут целый народ, да и все. С них станется. Вот если поднять всех аборигенов Сахалина разом, тогда, может, что-то получится. Да как же я их подниму? Н-да… задачка, однако…
После старосты в меня вцепился Куси, муж роженицы, и потащил в шатер из шкур, который соорудили для матери с ребенком.
– Она хочет называть ребенка твой имя, отец, – перевел Тайто. – Отказать нельзя, такова обычая…
Папаша и мамаша активно закивали головой, показывая на чмокающего бутуза. Выглядела молодая женщина вполне миловидно, она уже слегка отошла от родов, но жуткая татуировка вокруг губ в виде мужских усов и бороды делала ее похожей на Гуинплена.
– Обычай так обычай… – Я дал добро. – Пусть будет Александром. Гм, девочка? Ну тогда Александрой. А ну повтори. Н-да… Тогда Алекса, так короче.
Айны довольно разулыбались, а Тайто шепнул:
– Теперь подарка. Обычая такая…
Я понял, что обряд, собственно, из-за подарков и затевался, но чиниться не стал и высыпал мамаше все трофейные японские монеты и ассигнации, чем привел родителей в бурный восторг. Уж не знаю, почему они так радовались кучке помятых бумажек и горсти монет.
А после того как вернулся в деревню, попал в руки к жителям, в основном женщинам, хотя и мужиков хватало.
Меня наперебой обнимали, лезли целовать, благодарили на разный лад, приглашали в избы отведать чего боженька послал, но основной посыл был не в этом. Первое, что интересовало людей, – когда будут казнить японцев и способ этой казни.