В ответ на вражеский огонь взвод Янга получил приказ построиться в шеренгу и выдвигаться. "Все залегли на землю, когда миномёты начали обстрел. Нам сказали двигаться вперёд, навстречу врагу. Мы встали в линию и пришли прямо во вражескую засаду. Враги скрывались за деревьями и муравейниками, лежали на земле. Нас окружала трава по пояс и много деревьев. В траве прятались неприятельские солдаты. Их было трудно рассмотреть, и приходилось стрелять туда, где, как мы думали, они сидели. У санитара забот был полон рот, но он не мог поспеть ко всем раненым. Бойца справа от меня ранило в пятку. Его звали Гарольд Смит.
В двадцати пяти-тридцати ярдах влево от меня лежало травянистое поле, а справа сидел снайпер. Я его не видел, но отметил, как трассирующая пуля прожужжала над моей ладонью. Меня обдало её ветерком. Та же пуля прошла мимо затылка Смита. Счастье, что он наклонил голову. Командир роты, капитан Форрест, бежал вдоль нашей линии. Время от времени останавливался и пояснял, куда идти. Он вёл себя так, будто заговорён от вражеского огня. Не понимаю, как ему удавалось не схлопотать пулю".
Непосредственно перед ротой "альфа" 1-го батальона, в мешанине из административного персонала и снабженцев, медиков и связистов, составлявших штабную роту 2-го батальона 7-го кавполка, выступали Док Уильям Шукарт, военврач 2-го батальона, лейтенант Джон Ховард из медикосанитарного взвода и лейтенант Бад Элли, командир взвода связи.
Шукарт рассказывает: "Помню перед боем запах сигаретного дыма. Дыма вьетнамских сигарет. Я сказал: "Чую дым вражеских сигарет!" Следующее, что мы осознали, это что вокруг нас падают мины; за ними последовал мощный огонь стрелкового оружия, а потом всё растворилось в неразберихе. Мы было подумали, что голова колонны каким-то образом развернулась и нас расстреливают собственные войска. Вокруг падали парни. Кажется, прошло совсем немного времени, и я оказался совсем один. Разметало нас широко. Я носился повсюду с М-16. Мой пистолет теперь стал бесполезен, и я подобрал чью-то М-16.
Всё это время я находился под прямым огнём противника. Мне в спину ударил маленький осколок: ничего серьёзного, царапина, оставившая красивый шрам. Во всей своей жизни не испытывал страха силь-нее. На шее у меня болтался кулон Святого Христофора, кем-то присланный. Я подумал: "Пора заключать сделку". А потом подумал: "Я же никогда не был религиозен. Вряд ли Он пожелает пойти на сделку". По-этому я приподнялся и стал искать людей, хоть кого-нибудь. Нашёл одного нашего радиста, мёртвого, и включил его рацию, пытаясь связаться хоть с кем-нибудь. Помню, как пытался уговорить парней бросить дымовую шашку, чтобы я смог их отыскать".