Когда капитан Том Мецкер уехал во Вьетнам в августе 1965-го года, его жена Кэтрин и четырна-дцатимесячная дочь Карен переехали в Индиану, поближе к её семье. Отец Тома состоял на заграничной службе США в Монровии, Либерия. Кэтрин вспоминает: "Наконец, я устроилась преподавателем, чтобы занять своё время и подкопить денег. Первым днём должен был стать понедельник, 15-ое ноября. В воскресенье вечером, 14-го ноября, я простудилась и меня залихорадило. Как я могла начинать новую работу? Зазвонил телефон. Это был мой дядя: "Тебе телеграмма". "Наверное, от родителей Тома, из Либерии, — подумала я. — Открой и прочти мне", — сказала я. МИНИСТР СУХОПУТНЫХ ВОЙСК С ПРИСКОРБИЕМ СООБЩАЕТ… Том был мёртв".
Боль и горе той осени, давным-давно прошедшей, до сих пор отдаются эхом, многие годы свежи, как вчера, для жён, детей, родителей, братьев и сестёр тех, кто погиб в долине Йа-Дранга. Кое-кто из них согласился записать свой рассказ о том, как одна смерть в бою повлияла на их жизнь, надеясь, что их слова смогут хоть как-то утешить другие семьи, потерявшие близких на войне.
Бетти Дживенс Мэпсон теперь сорок два года, у неё самой есть взрослые дети, но уже много лет её преследует травма, полученная от смерти отца 15-го ноября 1965-го года в долине Йа-Дранга. Она говорит: "Получив первый удар от телеграммы о смерти папы, мы, дети, должны были вернуться в школу, потому что до прибытия тела оставалось свыше двух недель. Казалось, все смотрят на нас и шепчутся, толком не зная, что сказать, кроме того, что, дескать, как плохо, что наш папа там умер.
В общем, нас предоставили самим себе, — продолжает миссис Мэпсон. — Не было ни групп поддержки, ни чего-то подобного, чтобы помочь нам справиться. Наша семья в своём горе осталась одна. Братья вообще не говорили о своих чувствах. Мама разрывалась от отчаяния. В школьные годы они с папой были влюблены друг в друга, но впоследствии каждый женился на другом. Когда примерно в одно и то же время оба развелись, то снова встретились и поженились. Мы с папой любили вместе ездить на автобусах фирмы "Грейхаунд", в основном домой в Саванну. Куда б они с мамой ни уходили, он не был готов до тех пор, пока не сядет в кресло и не заставит меня причесать и пригладить ему волосы. Он стригся очень коротко, но делал вид, будто я действительно исполняю нечто особенное.
Помню, как он в первый раз сказал нам, что должен ехать во Вьетнам. Мы отвезли его в Форт-Беннинг. Помню полные солдат армейские грузовики, помню, как папа сказал, что может не вернуться. Я была мала и не понимала всей серьёзности слов. Он был хорошим, строгим отцом, и мы с братьями думали, что его долгое отсутствие означает, что мы сможем гулять дольше и резвей веселиться. Из-за этих эгоистичных чувств, когда он уезжал, я потом винила себя за то, что папу убили. Мой папа был хорошим человеком, сыном проповедника. Его имя Джеремайя".