– Куда? – крикнул Зомир. – В Архогу?
– Туда, – кивнул командующий, облизывая кровь со сбитой костяшки.
– Дорожников бы кликнуть.
– Кликни, – процедил Крент.
Много говорить он не хотел, боялся расплескать переполнявшую его ненависть.
В мирную Архогу они влетели смерчем. Крент торопился к площади, а дорожники врывались в попутные дворы – и вскоре оттуда раздались крики о помощи. Дорожники были злы на местных: немаленький отряд Дорожной стражи по осени пропал в этих горах. Теперь их злость нашла выход.
С воротами во двор старейшины пришлось повозиться: прочное дерево, окованное полосами, держалось крепко. Зомира с пятеркой воинов закинули через тын. Раздался звон железа… Крент нетерпеливо взмахнул рукой. Через забор перемахнула еще пятерка, и вскоре створки распахнулись. Из раскрытой двери на крыльцо Зомир выволакивал за бороду толстого старика-старейшину. Голова старика разбита, по лбу размазана кровь.
– Малька зарезал, хрыч старый, – арзратец бросил старика под копыта коня и пнул тучное тело. – А сынка его… того… пришлось упокоить. Больно горяч: двоих топором зарубил, урод.
– Нарочно мне байстрючонка своего подсунул? – прорычал Крент, прыгая на старика с седла. Он заехал толстяку сапогом по разбитой башке, и тот завалился на бок. Рыжий Грис выхватил кинжал и придавил старосту коленом. – Нарочно меня в засаду отправил, хвост ишачий?
Старик сипел зло, зыркая из-под кустистых бровей, и молчал. Губы Мадра оставались плотно сжатыми. Крент задыхался… Он выколол старому козлу сначала один глаз, потом другой, но тот так и не произнес ни слова.
– Пусть смеется железо!! – брызгая слюной, заорал Крент и ловко располосовал упрямцу щеки, рисуя кровавую улыбку. Тяжело дыша, командующий поднялся, пнул окровавленную тушу и велел: – На ворота его. И сынка рядом.
Оглядев сгрудившихся арзратцев, Крент заорал:
– Восславим Пагота! Взрежем улыбки! Всех в этой поганой деревне – на столбы!!! Пусть смеется железо!!!
– Пусть смеется железо!!! – грянули арзратцы.
Постовые-караульные на мосту с тревогой прислушивались к вою, крику и хохоту, поднявшемуся над Архогой. С околицы в поле выбежали три девичьих фигурки. Не разбирая дороги, они кинулись прочь из села и неслись к посту. Стражники подобрались. Но следом показались горбоносые арзратцы, свистнули дротиками, и гибкие горянки повалились ничком. Громко смеясь и переговариваясь по-своему, арзратцы взмахнули ножами и потащили безжизненные тела обратно в Архогу.
– Славят Пагота, – заметил один из стражей.
– Ох уж эти арзратцы… Вроде и наши, имперские. А дикари дикарями, право слово!