В храме было тихо и пустынно. Тьма довольно мурлыкнула, ощущая родную стихию, а вот Эдмонд, наоборот, поморщился. В моем теле по-прежнему была светлая магия, и, наверное, ему нелегко было здесь находиться. У черного алтаря горели свечи. Статуя богини взирала на нас недобро.
– И что мы будем делать? – прошептала я.
– Зови ее. Ты темная, она откликнется, а если позову я – нет.
– И как звать?
– По имени.
– Кацуя!
Тишина. Только чуть дрогнуло пламя свечей.
– Кацуя! – позвала чуть громче. – Богиня Кацуя, услышь наш зов!
Показалось, или кто-то рассмеялся? Но Эд вроде бы ничего не слышал.
– Кацуя! Прошу… – попыталась снова.
– Хватит, – перебил меня Эдмонд и сам подошел к алтарю. – Кацуя, ты сама знаешь, зачем мы здесь. Поэтому хватит шутить, иначе, клянусь, я уничтожу все твои храмы в Виардани. Ты знаешь, я могу. Выходи!
– Тише, ваша светлость, – прошелестел женский голос. – И теперь уже светлость во всех смыслах.
И по храму полетел звонкий смех. С шумом захлопнулись входные двери. Почему-то я была уверена – даже если кто-то попытается их открыть, не выйдет. Эти мысли помогали спастись от главной – с нами говорила сама богиня. А когда от статуи вдруг отделилась тень, я и вовсе забыла, как дышать.
– Здравствуй, канцлер Виардани. – Кацуя склонилась к Эдмонду, коснулась пальцем его щеки, и на коже расцвел ожог.
– Убери руки, – потребовал он.
– Ух, недотрога! – Кацуя звонко рассмеялась и поправила черное платье. Она была такой, как изображали на картинах, – высокой, черноволосой и наполненной тьмой, как и… сама Тьма? Неужели они родственницы?
Затем черные глаза с тлеющими угольками зрачков посмотрели на меня.
– А это, значит, Алессия Адано, благословенная Эдрой? – усмехнулась она. – Или проклятая?
– Что вы имеете в виду? – пересохшими губами спросила я.
– Ты просила Эдру о помощи, – склонилась ко мне Кацуя, вдруг став ростом выше канцлера. Выше меня… – Эдра и помогла, как умеет. У нее странное чувство юмора, знаешь ли. Тебе для счастья нужен тот, кто подставит плечо в трудную минуту? Вот он, бери.
Заметила, как Эд закусил губу. Видно, у него с Кацуей старые счеты. Или это он обиделся за наше перемещение? Я перестала что-либо понимать.
– Прошу, верните все, как было, – попросила я.
– А как было? – Кацуя присела на алтарь и уставилась на нас с усмешкой. – Бедная девочка Лесса, которая так мечтала получить несчастный второй индекс, но вместо того, чтобы развиваться и расти, нашла виноватого – его.
Богиня ткнула пальцем в Эдмонда.
– А еще – несокрушимый канцлер Виардани, который больше всего на свете боится снова стать слабым и беспомощным. Да, Эдмонд?