Глава 20
В лабиринте все выходы неверные
Алессия
Плакать хотелось так сильно, что я смогла выжать слезы даже из этих неподдающихся глаз. К моему счастью, Эдмонд снова ехал за спиной, да и маска впитывала предательскую влагу. Было страшно и больно. Внутри все разрывалось от ужаса. Я бесполезна! В сражении помочь не смогла, зато потом Тьма чуть не убила невинного человека. Больно…
Дышать было тяжело. На плечи будто положили тяжкий груз. Все ли наши преследователи погибли? Или надо ждать новой атаки? Зачем Вендену нас убивать? А может, он считает, что мы уже могли поменяться обратно, и таким образом хочет избавиться от самой этой вероятности?
Едва сдержала всхлип, закусила губу. Такого издевательства над его телом канцлер не простит. Его взгляд и так будто прожигал дыру между лопатками. Как же страшно находиться рядом с ним. Жутко до крика. А ведь Тьма в моем теле, не в его.
Феон притих. Он ехал, опустив голову, и, когда Конни спросила его о чем-то, даже не ответил. Мне было его жаль, но чем я могла помочь? Зачем ему убивать канцлера? Наверняка из-за того же, из-за чего он оказался у позорного столба. Увы, шансов у него не было. Это было ясно как белый день, и поединок – всего лишь способ обеспечить быструю смерть. Так сказать, дань уважения от канцлера.
Я думала, что познакомлюсь с человеком, тело которого временно занимаю, и пойму, какой он? Как бы не так. Стало только хуже и запутаннее. Оставалось только надеяться, что завтра все завершится. Раз и навсегда. Я снова стану Алессией Адано и забуду Эдмонда Лауэра, как страшный сон.
Темнело. Я устала – ни минувший день, ни этот не располагали к отдыху. Готова была молить об отдыхе, но первой не выдержала Констанса.
– Давайте остановимся, пожалуйста, – попросила она. – Я уже не чувствую ни спины, ни ног.
– Хорошо, – отозвался Эд. – Продолжим путь на рассвете.
Наверное, тоже устал. Проклятие, бой. Ничего не случится, если мы приедем в Адиаполь не с первыми лучами солнца, как предполагалось изначально, а, допустим, к полудню. Тем более нас могут ждать. Придется договариваться с Тьмой, менять внешность. Сама Тьма обиженно затихла. Видимо, расстроилась, что Эд не отдал ей Феона.
«Я расстроилась не поэтому», – все-таки отозвалась моя попутчица.
«А почему?» – спросила я.
«Этот мальчишка хочет убить Эда. А Эду все равно! Как можно относиться к своей жизни настолько безразлично?»
«Мне кажется, дело не в этом».
«А в чем?» – поинтересовалась Тьма.
«В том, что Эдмонд начал считать Феона другом. Он вообще не собирается его убивать и надеется избежать непоправимого».