Болезни не излечиваются, а предотвращаются.
Так что знания у Леды — чисто теоретические.
Ещё слава Богу, что есть хоть такие.
День сегодня солнечный, слегка знойный, воздух над нагретой землёй немного дрожит. Пахнет хвоей, смолой, на накидку присаживается бабочка с жёлтыми крыльями и при первом же вздохе Раффана испуганно вспархивает.
Раффан открывает глаза:
— Не надо ждать, уходите, — шепчет он еле слышно. — Смерть — неприглядна… неряшлива… Вам ни к чему это видеть. — Затуманенный взгляд его обращается к Леде. — Там, в аптечке, есть упаковка с такими чёрненькими таблетками, посередине — красный кружок… Дайте мне три штуки и уходите…
— Мы не оставим вас, — тем же раздражённым голосом говорит Леда.
И Дим вдруг догадывается, что её раздражение — это попытка скрыть свою ужасающую беспомощность. Беспомощность и растерянность, охватывающие сейчас их всех.
Как они теперь без Раффана?
Губы у того вновь шевелятся.
— А где эти?..
Дим невольно оглядывается. Волк, который во время схватки вцепился в Раффана, покоится у кустов грудой мятого меха, пасть приоткрыта, высовывается из него тряпка розового языка, земля вокруг потемнела от крови, и уже копошится на ней поблескивающая бахрома насекомых.
— Они ушли, — говорит Леда.
Это, вероятно, не так, но что ещё она может сказать?
— Наклонись…
Леда приникает к нему, и Раффан что-то шепчет ей на ухо минуту-другую.
Потом голова его безвольно откидывается на бок.
Леда медленно выпрямляется:
— Всё…
Они довольно долго молчат. Звенит жаркая тишина, никто не знает, что делать. Вроде бы умершего положено похоронить, но им кажется дикостью закапывать человека в землю. Поэтому они наваливают на тело ветки и присыпают листьями, собранными на опушке. Семекка кладёт сверху сорванный поблизости невзрачный белый цветок.
Во время этой мучительной процедуры Дим тихо спрашивает у Леды:
— Что он тебе сказал?
А Леда также тихо обрывает его:
— Потом, потом… — первая подхватывает свой рюкзак. — Надо идти…
И тут Барат, стоящий поодаль, делает шаг вперед:
— Нет.
— Что значит «нет»?
Голос Леды режет воздух как сталь.
— Нет — это значит «нет». — У Барата дёргается раненая щека, выскальзывает из-под пластыря капелька крови и сбегает по подбородку.
— Не поняла…
Тут шаг вперёд делает Сефа:
— Мы — возвращаемся.
Застывают, не успев встать с земли, Семекка и Петер. Дим осторожно нащупывает приклад ружья, висящего на плече.
— Спокойно, — говорит Сефа. Её собственное ружьё коротким стволом уже нацелено Диму в живот. — Стойте, где стоите, не шевелитесь. Мы не хотим никому навредить. Мы — просто уйдём…