Леда хлопает себя ладонями по коленям:
— Замолчи!
— Да? И сколько мы будем молчать? — неожиданно спокойно отвечает Семекка. Кивает на Дима. — Мне кажется, что ему давно пора знать.
Тот садится.
— Что мне пора знать?
Они обе смотрят на него, словно оценивая.
Пауза неприятно затягивается.
— Так что?
Наконец Леда вздыхает и, вероятно, приняв необходимое, но болезненное решение, говорит:
— Мы в Аркадию не вернёмся.
И далее, медленно, тщательно подбирая слова, не отводя глаз от Дима, словно гипнотизируя, объясняет, что Аркадия деградирует. Об исчерпании ресурсов ты знаешь. О сокращении численности населения — тоже. Урановые таблетки, за которыми мы идём, не помогут, они только продлят агонию. Дело в том, говорит Леда, что, получив счастье даром, мы утратили способность выходить за пределы возможного. Променяли будущее на вечное настоящее. Заплатили золотом за тусклую медь…
— Грызем корм, спариваемся, больше ничто нас не интересует, — добавляет Семекка.
Леда протягивает ладонь в её сторону:
— Подожди.
— До него же ни хрена не доходит!
— Говорю: подожди!
Семекка, однако, не хочет ждать. Она ощеривается, и голос её звенит:
— Совершать открытия!.. Писать великие книги!.. Спускаться на дно океанов!.. Исследовать космос!.. Вот, что есть человек. А не коврики вышивать, не смаковать экзотические пищевые добавки!..
Дим чуть не опрокидывается от такого взрыва эмоций.
Он в растерянности:
— Какой ещё космос?
Семекка фыркает:
— Какой-какой? А вон тот, — тычет указательным пальцем в небо, блеклое от жары. — Тот, где планеты, звёзды, галактики… Ты хоть знаешь, что такое галактика?.. Или что такое Солнечная система?.. Ты вообще слышал, что люди уже высаживались на Луне?.. — Она оборачивается к Леде. — Нет, он всё-таки безнадёжен.
— Подожди, — опять одёргивает её Леда. — Ты слишком давишь. Мы тоже — не сразу всё это поняли.
Она складывает карту, убирает её в рюкзак и голосом, которым обычно разговаривают с маленькими детьми, говорит, что в каждом полисе — ещё при основании их — был создан превосходно оборудованный Научный центр, с прекрасными лабораториями, со всей необходимой для исследований техникой. Предполагалось, что люди, освобождённые от тяготы материальных забот, люди, чьи первичные потребности будут полностью удовлетворены, займутся возрождением мира. Они восстановят земли, опустошённые войнами и эпидемиями, стабилизируют биосферу, покончив с губительной эксплозией мутаций, создадут новое общество, где будут сведены к минимуму корысть, эгоизм, нетерпимость — то, что породило нынешнюю катастрофу… Вышло с точностью до наоборот. Как только первичные потребности, во многом благодаря Искинам, были удовлетворены, выяснилось, что подавляющему числу людей, кроме этого, ничего не нужно. Максима Бентама: счастье для большинства, сама по себе перспективная, спонтанно преобразовалась в нечто иное: счастье даром, для всех, и пусть никто не уйдёт обиженным…