Уф-ф-ф… Пронесло…
Раффан сразу же поднимается, счищая с себя налипшие веточки, иголки, листву.
— Всё. Движемся дальше, — командует он.
Так проходит у них день седьмой.
А ещё через сутки они замечают, что их преследуют волки.
К тому времени Чёрный Лес, как Дим его про себя окрестил, остаётся уже позади, глухота чащоб отступает, во все стороны, насколько хватает глаз, простираются кочковатые мшаники, кое-где поросшие чахлыми сосенками и берёзками. Вероятно, бывшее болото, поясняет Раффан. Здесь, конечно, гораздо спокойнее. Почва мягкая, пружинистая, сухая, светлое пространство, создавая иллюзию безопасности, просматривается насквозь. Только изредка мелькают над головой мелкие птахи, да сгущаются прямо из жаркого воздуха облака мошкары — не кусается, что уже хорошо, но непрерывно, уныло и противно жужжит. Приходится отмахиваться от неё ветками. Зато начинают попадаться поляны, сплошь сизо-чёрные от множества водянистых ягод. Раффан разжевывает одну из них, ненадолго задумывается и объявляет, что это съедобно. Через полчаса языки и губы у всех будто вымазаны чернилами, сперва — паника, но Раффан опять-таки объясняет, что опасности нет: красящий, да, но совершенно безвредный сок. А затем во мху обнаруживаются грибы: крепенькие, темно-песочного цвета, с толстыми замшевыми шляпками. Теперь уже Леда говорит, что они съедобные, и Раффан, отломив ломтик шляпки и пожевав, соглашается с ней. На привале они варят из грибов густую похлебку, вкус у неё необычный, но никого не тошнит, напротив, появляется наконец приятное ощущение сытости. Паста из тюбиков — это ведь не еда.
Дальше они идут уже веселее. Даже рюкзаки, ещё недавно казавшиеся неподъёмными, теперь не так давят на плечи. И тут, впервые за всё время пути, до Дима внезапно доходит, насколько огромны земли, лежащие за пределами их полиса: леса с тысячами деревьев, конца-краю им нет, поляны, луга в травах и ярких цветах, стаи птиц, мириады копошащихся насекомых — ошеломляющий калейдоскоп разнообразных видов и форм. Это обрушивается на него, как откровение. Не сравнить с кукольной ухоженностью Аркадии. А ведь, судя по картам в географическом атласе, есть ещё и моря, простирающиеся за горизонт, есть океаны, водные пространства которых вообще невозможно вообразить…
Это его пугает, и вместе с тем всё это — мир, где они, вероятно, могли бы жить.
Мысль странная, но одновременно и будоражащая. Она настолько захватывает собой сознание Дима, что он не сразу замечает, как изменяется местность. Мшаники заканчиваются, теперь под ногами — сухой твёрдый дерн. Редколесье замещается ельником, который смыкается с обеих сторон мрачноватой колючей стеной.