На первый взгляд она ничего особенного не заметила. И тем не менее Кевин охранял этот пакет так, будто там лежала последняя здоровая почка в мире, полном умирающих диабетиков.
При более внимательном рассмотрении она обнаружила: две пары шелковых трусов, тюбик лавандово-эвкалиптового лосьона, черная резинка для волос. Еще там лежали вырванные из тетрадки на пружинке листы, все исписанные синей ручкой.
Ты прекрасна и у тебя прекрасная душа. Я люблю тебя. Это довольно жутко слышать от кого-то, кого ты едва знаешь, но я не могу перестать думать об этом.
О чем думать? Автор оставил неоконченной фразу и бросил мысль. Вторая записка была написана зелеными чернилами:
Изабель, почему ты не отвечаешь на мои письма????
Третья записка, печатным шрифтом, черные чернила:
Дорогая Изабель, время поджимает. Твое молчание причиняет мне невероятную боль. Я готов умереть за тебя, и это не пустые слова. Если ты будешь и дальше игнорировать меня, я не знаю, что я с собой сделаю. Или с тобой.
Искренне твой К.
Руки Грей дрожали, дыхание замерло. Солнце светило ослепительно ярко, молодые мамочки превратились в призраков, а медленно шагающие старшеклассницы в плывущие по воздуху облака.
Неужели Кевин Томпкинс преследует Изабель?
Это ее шелковые трусы?
Что еще важнее, так это то, как они расстались, когда виделись в последний раз. Изабель вся дрожала и на подкашивающихся ногах она поплелась к Дон-Лоренцо-драйв.
«Хонда» Кевина Томпкинса исчезла — вероятно, он уехал в надежде на то, что его жуткий тайник уже на пути на свалку, где навсегда затеряется среди другого мусора. Впрочем, он знал далеко не все.
Кое-кто все-таки нашел этот тайник, и его проблемы на этом далеко не заканчиваются.
День был полон тревожных сюрпризов — сообщение от Шона, потом еще тревожные сюрпризы с первого по шестой, а ведь еще и 12 часов нет. Вот о чем думала Грей, когда возвращалась к дому Изабель Линкольн? Что да и когда? Да и кто, черт возьми…
Какой-то белый парень стучал в дверь Изабель своим здоровым кулаком, в то время как его второй кулак висел в районе пояса, напоминая собой кусок жареного окорока. Своей фигурой он походил на английского бульдога, которого запихнули в плохо сидящий на нем синий костюм. Он выглядел влажным и липким, и пахнет от него, должно быть, пивом и бананами.
Грей проскользнула мимо ворот, аккуратно прошла квартал и заскочила в «Камри».
Если бульдог вышел не из ворот для охраны, значит, его кто-то впустил, но кто?
Если же он уехал, то зачем в первую очередь приезжать сюда?
Она положила сумку на переднее пассажирское сиденье, затем проверила заряд телефона — 80 процентов. Она направила объектив камеры на ворота, убедившись, что на этот раз она нажала на красную кнопку записи. Она проговорила дату, время и все, что она видела до этого в этот день. После она стала молча ждать, какие бульдог предпримет дальнейшие действия.