Солдаты Рима

   Облако пыли на дороге могло означать только одно - к деревне приближались всадники. Их было много, не меньше тридцати, и мальчик из осторожности отступил ближе к дому и спрятался за ствол старой смоковницы. Мать строго-настрого наказала, чтобы он не выходил на улицу, когда в деревне появлялись чужаки. Время было неспокойное, из Рима доходили тревожные слухи. Поговаривали, что популяры вновь поднимают головы, в городе волнения, а над священными камнями Капитолия замаячил призрак нового Мария.

   Всадники остановились у колодца и спешились. Двое дюжих воинов в кольчугах принялись споро вертеть колодезный ворот, быстро наполняя длинное корыто, из которого поили деревенский скот, остальные подвели к корыту лошадей. Разгорячённые дорогой и солнцем кони жадно прильнули к воде, удовлетворённо пофыркивая и жмурясь. Чужаки не проявляли враждебности. Ожидая пока напьются лошади, они отошли к мильному камню, установленному прямо против таверны, и принялись что-то обсуждать. Хозяин таверны, старый скряга Эмий Пилат, вышел во двор, чтобы приветствовать гостей, но, видя, что те даже не смотрят в его сторону, досадливо поморщился и вернулся в дом.

   Осмелев, мальчик выглянул из-за дерева и с любопытством принялся разглядывать путников. Широкий ствол смоковницы, согретый весенним солнцем, казался ему достаточно надёжным укрытием, и запрет матери он, можно сказать, не нарушил.

   Почти все чужаки были при оружии и в доспехах. Тот, что стоял в центре, носил железную эгиду без узоров, но с широкой пурпурной лентой, обёрнутой вокруг пояса и уложенной спереди изящным бантом. Точно такая лента была на статуе Суллы возле храма Фортуны в Плаценции. Он сам видел это, когда прошлой осенью ездил с отцом на рынок. Человек что-то говорил своим спутникам и одновременно чертил в воздухе непонятные знаки. Слушали его внимательно, и мальчик решил, что он военачальник.

   Раньше он думал, что все военачальники непременно должны быть маленького роста, широкоплечие и с большим носом. Этакие крепыши, которых не легко сбить с ног. По крайней мере, так говорил отец, рассказывая про своего командира Помпея Великого. Отец служил под его началом в Азии и привёз оттуда много красивых вещей. У этого же под описание не подходило ничего. Даже нос был не очень большой, а так, совсем обычный, как у простых людей. Мальчик засомневался. К тому же мужчине было около сорока лет, а в представлении тринадцатилетнего подростка это была глубокая старость.

   Старший вдруг замолчал и посмотрел в его сторону. Глаза были чёрные и жгучие. Они обжигали и заставляли трепетать. Даже на расстоянии в несколько десятков шагов мальчик ощутил их повелевающую силу. Нет, всё же такие глаза могут быть только у полководца, привыкшего командовать легионами.