Она была красива: у нее была высокая грудь и очень короткие белые волосы, какие сейчас только начинают носить, я слышал, в европейских столицах. Мать, во всем довольная своей дочерью, только в этом пеняла ей и пыталась заставить отрастить косу, как полагается девке-невесте, чтобы не остаться навек именно в таком амплуа. Однако после того, как Алена стала принимать участие в радениях, подобные разговоры прекратились.
Я был желанным гостем в скромном доме на берегу пруда. И когда я привел сюда друга, мои надежды оправдались: злополучный вор Керемет уже не вспоминался его бывшим попутчиком. Глаза Алены стали чаще открываться, являя миру удивленный серый взгляд. Мать, конечно, внутренне негодовала, но все, что было связанно со мной - а значит, с властью, - принималось ею свято и на веру, как это обычно случается в таких кругах.
Как раз за неделю до появления друга я привез из города, в который ездил к доктору, коротенькое клетчатое платье, желто-коричневое, и подарил его Алене. Платье удивительно шло к ее странной, не аристократической, а птичьей хрупкости.
Мать Алены потребовала, как ужасно выражаются ныне, "узаконить отношения" друга и своей дочери. Свадьбу устроили по последней моде - вся она уложилась в час времени. Мать Алены считала, что приобретает в зятья столичного поэта, угодного новой власти, важного и прибыльного мужчину, пусть со странностями, но все они, большевики, не без чудины. Алена знала, на что идет, а мать провожала дочь в Москву. Нет, друг не обманывал ее: просто все эти картины были нарисованы пылким мещанским воображением. Добрая женщина знала, что молодые сперва совершат свадебное путешествие, однако была уверена, что вскоре оно приведет их в столицу.
Друг согласился, чтобы я купил билет для новобрачных, но не далее чем до первой крупной станции. Я сам, пользуясь выходным, вызвался проводить их.
Я прошел с влюбленными версту по чистому полю, потом расцеловал их, послушал их благодарственный лепет, подарил Алене золотой крестик: ознаменование ее солнечного крестного пути и одновременно - запас на черные дни. Эта цыганка в душе ушла, ведомая под руку беспорочным мужем, и долго двигались по желтизне полей их маленькие черные точки.
IV
Свадьба и проводы случились в отсутствие Зипунова - на месяц его вызвали в губернию на какие-то курсы. По возвращении его между нами произошла знаменательная беседа.
- Наслышан о ваших подвигах, батюшка! - сказал он мне, и я поразился, как чекисты все более и более начинают походить на старую благодушную полицию, преумножив при этом ее и так немалую жажду крови. - Как вы поймали этого злостного нарушителя пролетарской законности, так сказать... Этого мелкобуржуазного недобитка...