Пальчики–мизинчики,
Эта мышка — папин друг
В нашем магазинчике.
Спи, мой мальчик, спи, малыш!
Отчего ты все не спишь?
В уголке скребется мышь
Бархатною лапочкой, —
Эта мышь дает барыш
И тебе и папочке.
Папа спишет на мышей
Фрукты и конфеточки
И накормит до ушей
Дорогого деточку.
В другом стихотворении высмеян Лебедевым–Кумачом подхалим:
Я подхалимство без пощады
Разоблачаю, как никто,
Но если нужно, если надо —
Подам пальто! Подам пальто!
Я восхищен геройством будней,
Я весь в строительном огне.
Но пусть построят поуютней
Квартирку мне! Квартирку мне!
Гуляет сатирический кнут Лебедева–Кумача по спинам чинуш, рвачей, обывателей. Наблюдательно и зло, с виртуозной ловкостью и неутомимостью он ведет свою работу сатирика, во многом перекликаясь с аналогичной работой Маяковского.
Лебедев–Кумач с одинаковой прямотой врывается и в затхлую мещанскую семейку, и в затхлую литературную среду, от него одинаково крепко достается и «пижону–лежебоке», и бездарному окололитературному подлипале.
Пережитки старого, более всего оседающие в быту, в полумраке обывательского уюта, подвергаются атаке во многих сатирах Лебедева–Кумача.
Таков «Либерал», по существу, занимающийся укрывательством человеческих подонков, со своей пошлой фразой: «Ведь человека надо пожалеть!» Таков завлит театра:
Видна работа,
Но только что–то
Немножко будто бы темно…
Как будто где–то
Чего–то нету
И что–то не разрешено!
Вы от чего–то здесь ушли
И что–то как–то не нашли…
И даже факты,
Представьте, как–то…
Представьте, как–то не дошли!
Остры фельетоны «Сам» не в духе», «Обычная пытка» и особенно короткое, запоминающееся, зрительно яркое стихотворение «Знакомая пара», сатирически изобличающее мещанскую дамочку, уцелевшую от дореволюционных времен.
Лоб скрывает искусная челка,
И в улыбке застыли уста.
Тело в платье из лучшего шелка,
А душа безнадежно пуста.
А затем поэт изображает законного супруга этой дамочки:
Он готов и к суду и к растрате,
Он встает в предрассветную рань,
Чтоб иметь у себя на кровати
Молодую, красивую дрянь.
Это уже сказано по–маяковски грозно, обнаженно, прямолинейно. Подобные разящие поэтические формулы встречаются не только в больших сатирических стихах Лебедева–Кумача, но и во многих вещах так называемого «малого жанра» — в плакатах, в газетных экспромтах и эпиграммах. Вот так, например, «припечатал» Лебедев–Кумач одного небезызвестного агрессивного «деятеля»:
— Ты мундир мой перешей–ка! —
Маннергейм сказал жене, —
Он вот здесь, у перешейка,
Что–то горло давит мне…
И на упрек студенток Института цветных металлов, где, по признанию поэта, ему было сказано: