Не грянул подлинный голос Тарасов.
В переводе «кайданы» звучали как «путы»,
Неверье Шевченко читалось как вера.
Так буржуазные лилипуты
Пытались связать и свалить Гулливера.
Порой и почище людишки бывали:
Легко перепрыгнув пределы цинизма,
Образ Шевченко они малевали
В желто–блакитных тонах шовинизма.
Тарас к простому народу всех наций
Был ласковей матери, солнца теплей, —
И все ж за него пыталась цепляться
Сволочь, кричавшая: «Бей москалей!»
При жизни шпики и жандармы, как черти,
Поэту старались придумать ад,
И на стихи его после смерти
Лились чернила, помои и яд.
Но голос Шевченко гудел набатом,
Несся бурливой и гневной лавой,
И образ поэта в одежде солдата
Вставал, озаренный любовью и славой.
Русский крестьянин, русский рабочий
Слышали песни борьбы и победы,
Видели синие гневные очи,
Чуяли сердцем сердце поэта.
И пусть им «Кобзарь» порой попадался
В плохих переводах, бездарных и подленьких
Тот, кто к Шевченко хоть раз прикасался,
Уж непременно заглядывал в подлинник.
Старая «Правда» не раз помещала
Полные гнева Тарасовы строки,
И в массе народной росла и крепчала
Молва о поэте — борце и пророке.
И в доме рабочем, на столике скромном,
Где Ленин лежал и лежал Некрасов,
Часто стоял в уголке укромном
Простой и знакомый бюст Тарасов.
В царское время, в эпоху прежних
«Великороссов» и «малороссов»,
Вольною песней, духом мятежным
Объединял он ребят и взрослых.
Прежнюю школу вы помните сами,
«Наставников» царских помните козни, —
В сердце ребячье они бросали
Семя национальной розни.
И мы, ребята, попавши в лапы
К этим иудушкам и чинушам,
Друг друга ругали «хохлом» и «кацапом»
И больно ранили детские души.
Но гении наши нас хранили,
Из душ вынимали занозы–гнилушки,
Ребят мирили, ребят роднили,
Ребят дружили Шевченко и Пушкин.
Народам Тарас открывал Украину
Во всей красоте и без всяких прикрас,
От песни его разгибались спины,
И чувствовал силу трудящийся класс.
Но только в свободной Стране Советов
Смогли мы узнать и понять до конца
Великое сердце страдальца–поэта,
Великую мудрость поэта–борца.
Критик иной разберет хорошо
И очень неплохо порой напишет,
Который поэт к народу пришел
И который поэт из народа вышел.
Но не для всяких широт и вершин
Годятся стандартные эти оценки,
И не вместить ни в какой аршин
Могучий образ Тараса Шевченки.
Не приходил он и не выходил, —
Шевченко — гений особого рода:
Он сам народ и в народе жил,
Как голос, как совесть, как песня народа.
Бессмертен народ — и Шевченко живет
В журчанье Днепра, и в дрожании вербы,
И в песне, которую хлопец поет
О жизни, о счастье, о милой неверной.
Нам есть у Шевченко чему поучиться —