Если и выпью — не лезу в амбицию.
Век не судился и не был свидетелем.
В праздник не прочь подзаняться картишками.
Фильмы люблю с роковыми моментами.
Честно имею супругу с детишками
И над чужими смеюсь алиментами.
Что им мешает — моим ругателям?
Что им угодно — моим хулителям?
Мне говорят: — Стыдно быть обывателем!
Будьте активным творцом и строителем!
Я — точно воск для любого правительства,
Я — как угодно сменю убеждения.
Но — извините! — по части строительства
Есть специальные учреждения!
1935
Разговоры такие везде бывают,
И сам я слыхал их много раз…
Двое людей говорили в трамвае,
Роняя обрывки привычных фраз:
— А как поживает ваша Наташа?
— Прекрасно! Квартирка — прямо восторг.
Не дом, а просто — полная чаша:
Ведь он устроился в Особторг.
— Вот как! И, верно, с большим окладом?
— Н-нет… Но вы знаете, — он не дурак.
Он там… каким–то заведует складом…
— Не продолжайте! Понятно и так.
Теперь мне решительно все понятно,
А то я встретилась с ней в кино
И удивилась: такой нарядной
Я не видала ее давно.
Так он в Особторге! А я и не знаю, —
Ни разу никто из них не зашел…
Ну, передайте, что я поздравляю.
— С чем? — А вот с тем… что все так хорошо!
Вы знаете, — я ей завидую даже!
Такая шубка! Такой берет!.. —
И вдруг один из трамвайных граждан
Вмешался в этот семейный дуэт.
И фразой простой, сильнее танка,
Разбил щебечущий разговор:
— Вы, значит, завидуете, гражданка,
Что муж у ихней Наташи вор?
Вопрос разорвался, как шутиха,
Необычайный в своей прямоте.
И на секунду сделалось тихо,
Тихо в трамвайной тесноте.
Тщетно поддержки ища у соседей,
Щелки глаз растянув в нули,
Выдавил дамский собеседник:
— Вы… вы, верно, с ума сошли!
И голос ровный ответил сзади
Сквозь нарастающий гам и шум:
— Я‑то с ума не сошел, приятель,
Я жду, чтоб другие взялись за ум!
И сразу люди словно проснулись,
И загудел, митингуя, вагон,
Как будто в чужой пчелиный улей
Попали трутни: она и он.
Двое людей, краснея и ежась,
Быстро к дверям заспешили, скользя,
Шепча друг другу: — Ну и хамье же!
Просто и слова сказать нельзя!..
1935
Полюбила я парня веселого,
И случилась со мною беда, —
От любви потеряла я голову
И теперь не гожусь никуда.
Под руками работа не клеится,
Посылаю упреки судьбе.
От любви не могу я рассеяться,
И сама я не рада себе.
Иссушило меня одиночество,
И румянец веселый зачах.
Мне теперь одного только хочется, —
Чтоб была голова на плечах.
Эта песня понятна для каждого,
И над нею подумайте вы,
Я желаю вам, милые граждане,
Никогда не терять головы.
1936