Прораб бормочет, что сейчас ему некогда, обещает скоро вернуться и исчезает. Когда мы остаемся одни, Силади говорит Борошу:
— Ты когда-нибудь нарвешься, такого пинка получишь, что…
Борош не слушает его и обращается ко мне:
— Как тебя зовут?
— Янош Мате.
— Ты и в самом деле крановщик?
— Был когда-то.
— А последняя должность у тебя какая?
— Директор, — застенчиво отвечаю я.
— Вот, полюбуйтесь! — восклицает рыжий. — Еще один гусь. — И он громко смеется.
Я вижу, что Борош недоволен, он в нерешительности смотрит на меня.
— Но ты не забыл это дело? Ведь не в бирюльки играем.
— Говорю тебе, не забыл. Много лет проработал на кране.
Сквозь смех Силади спрашивает:
— Значит, ты сначала был крановщиком, а потом уже директором? Что ж, ты, видать, умнее своего дружка.
— А, была не была, — перебивает его Борош и торопливо продолжает, так как из-за кирпичной кладки показывается кривоногий прораб. — Продержись до вечера. Внимательно слушай старика, если что не поймешь, спрашивай, не стесняйся. Это тебе не в бирюльки играть! Выручай своего дружка, не подведи.
Рыжий успевает шепнуть мне:
— А может, тебе лучше отказаться? Пока не поздно. Скажи, что тебя понос прохватил или еще что-нибудь. А не то, смотри, свалишь нам на голову эту махину…
Мы поднимаемся по трапу вверх. Прораб объясняет, нажимает кнопки, рычаги, подает их то вперед, то назад. Кран поворачивается, поднимает, кладет, передвигается, стыкуется. Все операции выполняются с точностью до сантиметра, даже миллиметра. Невзрачный человечек входит в раж, бормочет себе под нос:
— Вот так… а теперь вниз… еще чуть выше… продвинемся тихонько вперед… — Изредка он посматривает на меня, чтобы убедиться, оценил ли я по достоинству его виртуозное мастерство крановщика, то, что он кончиками пальцев чувствует эту громадину, устремленную в небо чудо-конструкцию.
— Хватит, папаша! — кричит снизу Борош. — Нечего рассусоливать, и так ничего не заработаем сегодня!
Окрик возвращает не в меру увлекшегося прораба к действительности, он спохватывается и даже, пожалуй, сконфужен. Мы меняемся местами, я собираюсь сдавать экзамен, но Борош опять кричит:
— Быстрее вниз, папаша, вас разыскивает представитель ООН.
Память быстро восстанавливает приобретенные когда-то навыки и через час-другой я уже так управляю краном, словно всю жизнь только этим и занимался.
Два десятилетия прошло с тех пор, как я работал на стройке. Мы носили тогда материалы на этажи в ящиках. Казалось, будто я перечеркнул прямой линией долгий извилистый путь из прошлого в настоящее, соединил их кратчайшей прямой. Пролетели два десятилетия, и вот я снова на стройке.