— Приветствую вас, товарищи… горячо, по-пролетарски, от всего сердца… — Поборов волнение, он постепенно входил в раж, говорил о прошлом, настоящем, о людях, о сбывшейся мечте…
Вдруг кто-то сзади резко перебил его:
— Вам легко рассуждать! Одежда на вас справная! А каково мне в этих лохмотьях… — И человек распахнул до дыр изношенный пиджак, надетый прямо на голое тело, видневшееся под шарфом.
Пали умолк, посмотрел на этого человека (он не знал его, я тоже: видимо, тот недавно поступил на наш завод), затем спокойно, не спеша, стал выкладывать на стол содержимое карманов, продолжая тем временем говорить. Выложив все, снял пиджак и швырнул его в задние ряды незнакомцу.
— Пусть у вас тоже будет, товарищ, — сказал он и, как ни в чем не бывало, продолжал свою речь.
Пиджак на лету зацепился за сломанную опору и повис, размахивая на ветру рукавами, как на виселице человек руками. Незнакомец некоторое время сидел, посматривая по сторонам, затем встал, взял пиджак, надел его и опять сел на свое место. Гробовая тишина воцарилась в дырявом сарае, а Пали говорил все громче, почти кричал, как мне показалось, чтобы заглушить дрожь от холода. Потом незнакомец неловко выбрался из своего ряда, подошел к трибуне, снял пиджак и бросил его на стол перед Пали.
— Не думайте, мне вашего не надо, — буркнул он и ушел в темноту.
Пали сделал вид, будто ничего не слышал и не видел, не потянулся за пиджаком, а все говорил и говорил.
3
После проведения национализации директором нашего завода назначили пожилого токаря Белу Вереша (он недавно окончил партийную школу), а Пали Гергея прочили в Министерство иностранных дел (он в совершенстве владел немецким), но он всячески противился этому. Несколько раз его даже вызывали в отдел кадров, но он наотрез отказался, сказав, что эта работа не по нему, лучше он останется на заводе. «А если это воля партии?» — говорили ему, но он стоял на своем. Возвратившись после одной из таких бесед, он сказал мне:
— Кажется, я подрубил сук, на котором мог бы сидеть. Но не раскаиваюсь. По-моему, дипломатии было бы немного проку от меня.
Между прочим, его соблазняли тем, что через несколько месяцев направят в какое-нибудь посольство. Однако он предпочел остаться на заводе.
В первые же дни Пали посоветовал мне переменить профессию. Предложил перейти в конторку малого сборочного цеха, то есть стать преемником Ленерта. Когда-то Ленерт был делопроизводителем у начальника цеха, вел табель, выписывал и получал для нас на складе материал, инструмент, устанавливал норму выработки для каждого станка, иногда приносил обед начальнику цеха, если под рукой не оказывалось ученика.