Перед тем как выпить, я решил объявить о важном событии в моей жизни и, постучав по столу, встал.
— Ребята, внимание! — крикнул я. — Скоро сыграем свадьбу. — В ответ раздался взрыв хохота. Они, видимо, подумали, что я валяю дурака. Поэтому я серьезно продолжал: — Я женюсь на Гизи Салаи, баскетболистке.
Внезапно наступила тишина.
— Что с вами? — недоумевая, спросил я, пораженный их ледяным молчанием. Я рассчитывал, что мое заявление вызовет бурный восторг. Конечно, можно было ждать и соленых шуточек, ведь я хорошо знал нашу братию и сам на месте любого из них отмочил бы остроту; да, к такому можно было быть готовым. Но это молчание? Значит, вот как проявляется зависть? А может, глупое сочувствие? Или они просто не знают, как поступают в подобных случаях?
— Ну, поднимайте рюмки, давайте выпьем, — предложил я. — По этому случаю, право же, стоит выпить, ребята.
Митю проворчал в ответ:
— Выпить? А сам передергиваешь! Наливай себе полную рюмку, тогда выпью.
Я подлил себе вина, и мы выпили. После нескольких рюмок Митю обратился ко мне.
— Послушай, Яни. Ты сейчас счастливый жених, и я не стану тебя отговаривать, женись, ведь ты самый старший среди нас. Но я расскажу тебе одну поучительную историю, которую слышал от отца. Старик в былые времена каждый вечер пил кофе в японском кабачке, его посещали многие журналисты, артисты, юристы и прочие, ну и девицы легкого поведения, конечно. Полиция часто устраивала облавы, шпики знали чуть ли не всех проституток в лицо. Стоило им, войдя, только дать знак, как дамочки степенно, чтобы избежать скандала, выходили на улицу. Однажды перед самым закрытием кабачка нагрянули несколько шпиков, и одна девица не вышла по их знаку, а подскочила к собиравшемуся уходить журналисту, который был уже под мухой, и прошептала ему на ухо: «Ради бога, скажите, что я ваша невеста». И их пропустили. Несколько дней спустя шпик встретился с журналистом, представился ему и сказал: «Господин редактор, разрешите дать вам добрый совет: не женитесь на своей невесте».
Последние слова Митю заглушил гомерический хохот.
Мне словно плюнули в лицо.
— Все вы подлые, гнусные твари, — прошипел я с еле сдерживаемой яростью. Но в глубине души мне стало стыдно, не за себя и не за Гизи, сам не знаю, за кого, скорее всего за тех, кто был способен даже кристально чистую девушку смешать с грязью.
— А ты сосунок, — сострил один из компании, — и к тому же в будущем с обширной родней.
Это уже было слишком. Вне себя я стукнул кулаком по столу.
— Мерзавцы и подлецы! Назовите хоть одно имя!