К неведомым берегам

В журнале «Вокруг света» в № 3 за этот год был опубликован очерк «Пять дней из экспедиции к Берингу». Сегодня мы снова возвращаемся к плаванию русских мореходов к берегам Америки. Повесть печатается в журнальном варианте.

...Еще в 1648 году Семен Дежнев обнаружил пролив между Азией и Америкой. Но его донесения — «скаски» затерялись в приказных архивах. Даже на родине, в России, многие сомневались в достоверности его открытия. А в Европе о нем вообще не знали.

Незадолго до смерти Петр I задумывает экспедицию, которая должна наконец точно выяснить — не соединяется ли где-то на севере Азия с Америкой. Но плавание в 1728 году Витуса Беринга и Алексея Чирикова на боте «Святой Гавриил» не разрешило окончательно этот вопрос.

В мае 1741 года Беринг и Чириков снова вышли в океан на пакетботах «Святой Петр» и «Святой Павел». Об этом втором плавании А. И. Чирикова и рассказывает повесть Глеба Голубева, написанная на основе архивных документов.

Плывут два кораблика по Великому океану. У каждого на грот-мачте развевается андреевский флаг. Торчат из бортовых люков медные пушечки. Но все равно корабли подобны игрушкам... Двадцать четыре метра длины, ширина — около семи метров. В сущности, просто большая крутобокая шлюпка с палубой и надстройкой на корме. Океан же вокруг огромен. Самый большой океан планеты — Тихий.

Особенно одиноко и затерянно в его просторах выглядят кораблики по вечерам.

Нет ходовых огней на мачтах. Впрочем, они и не нужны. Нет больше в эту ночь ни одного корабля на много тысяч миль кругом. Нет пока ни лоций, ни маяков на берегах. Да и сами берега еще не нанесены на карту.

Чтобы сделать это — найти берега и нанести на карту, — и отправились отважно в путь два корабля. Одним командует капитан-командор Витус Беринг, другим — капитан Алексей Ильич Чириков.

И плывут кораблики сквозь ночную непроглядную тьму.

Но как ни в чем не бывало, словно дома, на твердой, надежной земле, спят в тесном трюме матросы, а офицеры — в крошечных каютках, похожих на шкафы.

Не спят только вахтенный штурман да рулевой. Они стоят у штурвала прямо на палубе, открытой всем ветрам. Их поливает ледяной дождь и грозят смыть пенистые волны, перескакивающие через низкий борт. Вахтенным то и дело приходится склоняться над низеньким нактоузным шкафчиком, вглядываться в картушку компаса, прикрывая своим телом от ветра и брызг еле освещающую его тусклую лампочку. Светит она не ярче лампадки перед иконой. И это единственный живой огонек, упрямо спорящий с тьмой.

Ночью плыть особенно тревожно и опасно: может, неведомая земля совсем рядом? И вахтенные до рези в глазах всматриваются во тьму, прислушиваются: не ревет ли прибой, разбиваясь о скалы?