— И с каким же поручением послал вас сюда олдермен Сигульф? — продолжил задавать вопросы я.
Авирган махнул рукой на запад:
— Не дать тамошним мерзавцам уйти. Наша задача — перекрыть дорогу на Лунден.
Послушать его, так это проще некуда. Что ж, может быть.
— Ну так перекрывай, — посоветовал я.
Авиргана удивил мой тон, ставший вдруг резким, но он кивнул мне и махнул своим всадникам.
— Ты пойдешь с нами? — спросил он.
— Вы и без меня обойдетесь, — отрезал я.
— И впрямь обойдемся, — буркнул Свитун и пришпорил коня.
Кентские всадники держались низины, стараясь остаться незамеченными из города, хотя я подозревал, что их давно уже обнаружили, потому как в этой равнинной, сырой стране негде было толком укрыться.
— Так мы им помогать, что ли, будем? — уточнил Финан.
Я смотрел вслед конным:
— Обидно будет забраться так далеко и не понюхать снова ее титьки.
В ответ на эту остроту Финан презрительно хмыкнул.
— Их встреча с нами не обрадовала, — заметил ирландец. — Так зачем нам помогать им?
— Свитун не обрадовался, — согласился я. — И этому не стоит удивляться. Он помнит нас по Восточной Англии.
Кент вечно был беспокойным графством. Некогда здесь существовало самостоятельное королевство, но с тех пор много воды утекло, и теперь он часть Уэссекса, но то и дело проявлял поползновения к независимости. Именно эта древняя гордыня побудила Сигульфова деда принять сторону данов в Восточной Англии вскоре после восшествия Эдуарда на престол. Союз оказался недолговечным: пристыдив кентцев, я побудил их сражаться за Уэссекс, но они не забыли позора, павшего на них за эту почти измену. И вот Сигульф взбунтовался снова, на этот раз с целью помочь Эдмунду, старшему сыну своей сестры, унаследовать трон Уэссекса.
— Если мы вступим в бой, то будем сражаться за сынков Эдгифу, — напомнил Финан.
— Верно, — подтвердил я.
— Но почему, бога ради! Я думал, ты стоишь за Этельстана!
— Это так.
— Тогда…
— На престол Уэссекса есть три претендента, — перебил я друга. — Эльфверд, Этельстан и Эдмунд. Не кажется ли тебе разумным, что двоим из них следует объединиться, чтобы одолеть третьего?
— А когда он будет разбит, то что станет с теми двумя?
— Сын Эдгифу — младенец. — Я пожал плечами. — Витан никогда не изберет его.
— Так нам предстоит сражаться за Эдгифу?
Я выдержал долгую паузу, потом покачал головой:
— Нет.
— Нет?!
На миг я замялся с ответом. Я думал про пророчество Финана: про увиденный им мой обнаженный труп в ячменном поле. Потом мне вспомнился лебедь в сточной канаве со сломанной шеей. Если существуют предвещающие беду знаки, то это именно он. И вдруг я услышал хлопанье крыльев и, подняв голову, заметил двух лебедей, летящих на север. Боги посылали мне знамение, и оно не могло быть более ясным: уходи на север, уходи домой, уходи немедленно.