Каждый раз, как он заканчивал петь, его просили еще — до тех пор, пока Отче Месяц не взошел над холмами и не истаял в ночи последний отзвук сказания о Берреге, о том, кто своей смертью положил начало служителям и защитил мир от колдовства.
— Прямо птичка с одним крылышком. — Ярви обернулся. Сверху вниз на него смотрела Шадикширрам, поправляя заколки в клубке волос. — Мило поет, а, Тригг?
Надсмотрщик сморкнулся и вытер глаза тыльной стороной ладони.
— Ничего подобного в жизни не слыхал. — Он так расчувствовался — аж задохся.
Мудрые терпеливо ждут своего часа, любила повторять мать Гундринг, но ни за что его не упустят. Поэтому Ярви поклонился и заговорил с Шадикширрам на ее родном наречии. Знал он его далеко не в совершенстве, но хороший служитель к любому сумеет обратиться как подобает.
— Большая честь, — сладкозвучно начал он, думая о том, как бы подсунуть ей в вино корень черного языка, — спеть для такой знаменитой предводительницы.
Она сузила глаза.
— Ты что — мешок с сюрпризами? — И швырнула ему почти пустую, недопитую бутыль, а потом пошла прочь, напевая настолько фальшиво, что Ярви едва узнал балладу о Фроки.
Если бы такое вино ему подали за отцовским столом на пиру, он бы плюнул им в харю рабу-подносильщику — а теперь это был лучший в его жизни вкус: вкус ягод, свободы и солнца. Делиться тем, что плескалось на дне, было мучительно больно, но широкая улыбка Ральфа, после того, как тот сделал глоток, вознаградила Ярви сполна.
Когда они стали укладываться спать, Ярви обнаружил, что другие рабы теперь посматривают на него по-другому. А может, они вообще только сейчас впервые на него посмотрели. Даже Сумаэль уставилась со своего места на шканцах: хмуро и задумчиво, точно он был итогом расчетов, который никак не сходился.
— Почему меня все разглядывают? — шепнул он Джойду.
— Им редко достается что-то хорошее. А ты им кое-что дал.
Ярви улыбнулся и под самый подбородок натянул облезлые шкуры. Ему ни за что не перерезать охрану кухонным ножом, но, возможно, боги вручили ему оружие посерьезнее. Пускай время сочилось сквозь пальцы — своими ему не удержать его в любом случае. Но пока придется терпеть. Стать терпеливым, как зима.
Однажды, в сильном гневе, его ударил отец. После мать отыскала Ярви и увидела, что он плачет. Бьют — глупцы, сказала тогда она. Мудрый человек дарит улыбки, наблюдает и учится.
А потом бьет.