Шадикширрам отмахнулась от предостережений, как от мух.
— В этой лужице какие могут быть бури? А у меня чутье на добрую погоду. Идем дальше. — Она вышвырнула в море пустую бутыль и послала Анкрана за новой, не обращая внимания на то, как Сумаэль качает головой, глядя в небо.
Пока «Южный Ветер» покачивался на волнах, а моряки с охраной сгрудились на юте возле жаровни — покидать кости по-маленькой, какой-то раб тонким, ломаным голосом завел непристойную песню. Он забыл половину слов и вместо них мычал околесицу — зато под конец со всех сторон грохнул усталый смех и кулаки заходили по веслам в знак одобрения.
Потом вступил другой, низко и хрипло, но с зажигательной песней про Бейла Строителя, который на самом деле не строил ничего, только возводил горы трупов и в конце концов стал первым Верховным королем, неся огонь, меч и суровое слово всякому несогласному. Жестокие властители выглядят куда лучше, если смотреть на них из будущего, и вот к поющему присоединилось еще несколько голосов. Наконец, Бейл в жаркой битве вошел в Последнюю дверь, как и положено герою, и песня кончилась, как и положено песням, и в честь певца пронесся новый круг стука и топота.
— У кого еще есть песня? — выкрикнул кто-то.
И к удивлению всех и даже его собственному, вышло так, что песня нашлась у Ярви. Это была колыбельная, которую по ночам напевала мать, когда он, еще маленький, боялся спать в темноте. Он сам не знал, почему ему взбрела на ум именно эта песня, но его голос взлетел высоко и свободно, а потом устремился прочь от зловонного корабля, вдаль, к тем вещам, которые все эти люди давным-давно позабыли. Джойд сидел, раскрыв рот, и Ральф таращился во все глаза, и Ярви казалось, что он еще никогда не пел и вполовину так хорошо, как сейчас, сидя беспомощно на цепи, на этой гнилой посудине.
Когда он закончил, опустилась тишина. Лишь еле-еле поскрипывала обшивка, когда под кораблем проплывали неспешные волны, шуршал снастями ветер и вдали курлыкали чайки.
— Давай еще одну, — произнес кто-то.
И Ярви спел им еще одну, а потом еще, и еще одну после. Он пел о потерянной любви и любви обретенной, о высоких подвигах и низком предательстве. Балладу о Фроки, таком хладнокровном и невозмутимом, что уснул прямо посреди сражения. Напев об Ашенлир, такой остроглазой, что могла сосчитать все песчинки на морском берегу. Он пел о Хоральде Путешествующем Далеко, том, кто побил в корабельной гонке черкнокожего короля Дайбы и под конец заплыл так далеко, что упал с края света. Он пел об Ангульфе Копыто, Молоте Ванстера и никому не сказал, что тот был его прадедом.