Девушки могли поспорить, но Ярви счел, что сейчас молодой боец как никогда хорош собой.
И, сверкнув глазами, оглядел воинов тем взглядом, которым его мать смотрела на не угодившего ей раба. — Один в мою пользу. — И он перешагнул валяющийся меч Кеймдаля и гордо вышел с площадки, специально выбрав дорогу так, чтобы наставник Хуннан зашаркал, убираясь с пути.
— Неблагородно и мелочно, о государь, — сказал дядя Одем, подстраивая шаг. — Но не сказать, что не смешно.
— Рад был доставить повод для смеха, — буркнул Ярви.
— Более того, повод для гордости.
Ярви покосился на дядю, и тот посмотрел в ответ — спокойно и ровно. Он всегда такой спокойный и ровный, словно поле под свежим снегом.
— О славных победах слагают отличные песни, Ярви, но и бесславные победы не хуже, коль над ними чуток поработают барды. А вот славные поражения — поражения и только.
— На поле боя не бывает правил, — сказал Ярви, вспоминая, как слышал от отца нечто подобное — когда тому, пьяному, надоедало орать на собак.
— Вот именно. — Одем опустил на плечо Ярви сильную ладонь, и Ярви подумалось: какой счастливой могла бы стать его жизнь, будь его отцом дядя Одем. — У короля есть один долг — побеждать. Остальное — пыль.
— …Матерь Солнце и Отче Месяц, осияйте лучами злата и серебра союз Ярви, сына Лайтлин, с Исриун, дщерью Одема…
Статуи шести Высоких богов безжалостно взирали с высоты гранатовыми глазами. Над ними, в нишах вкруг купола сияли янтарные изваяния богов малых. Все они оценили Ярви по достоинству и наверняка признали столь же скверным выбором, каким себя считал и он сам.
Он подвернул высохшую кисть и попытался засунуть ее в рукав. Всяк в Зале Богов отлично знал, что у него там — на конце левой руки. Вернее, чего там не было.
И все равно он старался это скрывать.
— Матерь Море и Отче Твердь, даруйте им доброй погоды и доброго оружия…
В середине зала, на помосте, стоял Черный престол. Пережиток эльфийских времен, со дней до Сокрушения Божия — откованный в неизвестном горниле из цельного слитка черного металла, невероятно изящный и невероятно крепкий — и несчетные годы не оставили на нем ни единой царапины.
Сиденье королей, между богами и людьми. Куда уж — слишком высокое для того, чтобы на него сел такой червяк, как Ярви. Даже смотреть на него и то казалось недостойным.
Он-то готовился стать служителем. Отказаться, без долгих дум, иметь жену и детей. Поцеловать по завершении испытания праматерь Вексен в старческую щеку — таков, как он надеялся, будет предел его успеха у дам. А теперь ему суждено разделить свою жизнь, какая та ни есть, с едва знакомой девушкой.