— Уточните. Заодно и серьезно покопайтесь в этом узелке.
Пока Шестаков докладывал, следователь Сыч что-то тщательно писал в своем блокноте. Когда пришла его очередь, он подсел ближе к столу, раскрыл портфель, вынул бумажный пакет:
— Вот все, что удалось собрать в автобусе.
Цибуля молча осмотрел находки. Здесь были расчески, женские приколки и резинки, остатки разбитых бутылок и обрывки одежды. Изогнутой жестянке Цибуля придал особое значение. Он расправил ее на столе и воскликнул:
— Циферблат часов!
— Наверное, кто-то вез будильник. Там есть еще обломочек изогнутой шестеренки и что-то наподобие стрелки.
— Кому принадлежали эти вещи?
— Пассажиры почти все находки опознали, но вот будильник никто не признает своим.
— А инженер?
— Говорит, ничего не терял.
— Кому принадлежал будильник, установить немедленно. Ведь не пришел же он на автобус сам. Очень показательно, что его никто не признает своим. А если предположить, что взрыв был преднамеренный? Прошу самым внимательным образом отнестись к проверке того, о чем я сейчас говорил. Всем понятно?
— Понятно, товарищ полковник, — ответил майор за всех.
— Будильник и меня заинтересовал, — сказал следователь Сыч, когда все разошлись.
— Почему?
— Трудно сразу сказать, почему. Я опросил почти всех пассажиров. Кроме тех, которые находятся в больнице. Все люди спокойно рассказывали, что знают. А этот инженер… — Сыч замялся, заметно подбирая слова.
— Что же он? — не выдержал Цибуля.
— Да вроде бы и ничего такого, но вот глаза… Большие, карие, они не выдерживают прямого взгляда, уходят в сторону. И еще: в них, пожалуй, нет той печали, которая должна быть у этого человека, потерявшего жену и тещу. Девочка ведь осталась сиротой… А в общем, это все из области личных чувств, а их к делу не подошьешь.
— О нет, способность следователя к таким чувствам — это уже гарантия успеха, — сказал Цибуля.
Он внимательно смотрел на следователя, и тот все больше ему нравился. Еще вчера бросилась в глаза коренастая фигура с плотными прямыми плечами, крупной головой, крепко посаженной на короткую шею. Понравилась тогда Цибуле и его немногословность. Он больше молчал и слушал, а если и говорил, то говорил только самое нужное, без лишних слов.
…Три дня провел Цибуля в Заднепровске. Он присутствовал при опросе свидетелей и очевидцев происшествия. Встречался с людьми, анализировал материалы, поступившие от сотрудников. И когда документов и личных наблюдений набралось достаточно для выводов и принятия решений, Цибуля созвал оперативное совещание.
— Так с чего начнем? — сказал он.