— Не трогайте Федьку, не виноват он. Я стрелял… — Пантелей сел на табурет, зажал дрожащие руки между коленями. Жена всхлипнула, заплакала. Засопела и теща, языком облизывая слезы с верхней губы.
— Ты стрелял? А он, Федька, что же делал? Зачем такого юнца взял с собой?
Молодого сельского тракториста Федьку участковый знал. Он ему два года тому назад выписывал в райотделе милиции разрешение на покупку ружья. Слишком уж тянулся он к этому занятию. Еще юношей с отцом часто ходил на охоту, а как только исполнилось восемнадцать, сразу купил себе повое ружье. Охотился он в степи, и никто не замечал, чтобы Федька когда-либо нарушал правила охоты. А тут сразу открылось такое, что участковый не поверил услышанному.
— С тобой Федька был, ты правду говоришь?
— Он, Федька, уговорил убить лося — и убили. А тут такое… Понимаешь, убили, и я сам испугался, весь дрожу, в груди все застыло. Животное дергается, еще живое, а над головой, как гром среди ясного неба: «Вы что делаете?» Опомнился, когда свалил лесника. Как стрелял, не могу сообразить. Ну, а дальше… в общем прятали концы…
— А говоришь, Федька не виноват.
— Он все время рвался заявить, я удерживал его. А потом и сам решил идти к вам, да вы первым пришли…
Председатель завкома профсоюза Федор Иванович Банько в этот день, как и всегда, пришел на работу с небольшим опозданием.
В его просторном кабинете все сверкало чистотой и свежестью: нигде ни пылинки, в открытые окна струится утренняя прохлада, лучи еще нежаркого солнца мягкими бликами ложатся на пол, веселыми зайчиками вспыхивают на зеркальной поверхности хорошо отполированной мебели.
Федор Иванович снял пиджак, аккуратно повесил его на вешалку у входа и прошел в комнату отдыха. У большого зеркала он поправил галстук, одернул белую, отлично выглаженную сорочку, легко провел ладонью по щекам и подбородку. Убедившись, что все в порядке, Федор Иванович вернулся к себе в кабинет и сел за письменный стол.
В открытое окно вместе с потоком свежего воздуха врывался шум станков, звонкие удары молота в кузнечном. Скользнув взглядом по знакомым заводским корпусам, Федор Иванович нажал кнопку электрического звонка. Вошла секретарша.
— Прессу! — бросил он ей привычную фразу.
Секретарша подала пачку свежей почты и вышла.
Журнал «Вопросы экономики» Федор Иванович сразу же отложил на угол стола. Здесь уже собралась порядочная стопка подобной литературы, отложенной для чтения, но так и не прочитанной. Дело в том, что Федор Иванович не любил «сложной политики», его, как он говорил, волновали вопросы «острые», поэтому он внимательно следил только за тем, кого и за что критикуют.