— Как зовут твоего создателя?
— Бенджамин Хоккинс, — прозвучало в ответ, и у меня отвалилась челюсть.
— Кто?
Вокруг фигуры Бенджамина Хоккинса — сына архитектора программного обеспечения, предпринимателя и создателя крупнейшей социальной межгалактической сети «Hаwk» Хьюза Хоккинса — страсти улеглись буквально месяц назад. Бенджамина считали наркоманом и социопатом, убившим собственного отца ради денег.
Вот уж о ком бы я как о создателе Элис точно никогда бы не подумала.
— Ладно. Валяй, — приготовившись слушать историю, закрыла глаза я.
— Кого валять? — на полном серьезе, переспросила Элис.
— Легенду. А «валять» — это образно, вернее, жаргонно, и значит — «давай», «продолжай», «начинай»… Ну, и в таком же духе.
— Я запомню.
— Не-не-не, — встрепенулась я, погрозив пальцем пустоте мой каюты.
Да уж, вот сказкам Элис научили, а лицо не придумали. Такое чувство, что сама с собой разговариваю.
— Не вздумай что-то подобное Стэнфорду сказать. И вообще, о нашем разговоре ему ни-ни. Нам с тобой теперь друг друга держаться надо. Мы с тобой тут единственные девочки на корабле. А вот то, что девочки своих не сдают, обязательно запомни.
— Я запомнила. А теперь можно валять сказку? — выпалила Элис, почему-то этим окончательно меня развеселив.
— Валяй, — зевнула я, и под монотонное бормотание ее голоса, наконец, уснула.
***
— Дрянь. Подлая дрянь. Вы только посмотрите на нее. И это тэйдор, следующий букве закона? Да проститутка — и та честнее. Ты шлюха, Ривз. Самая настоящая шлюха. Потаскуха. Потому что я уверена: ты тут со всеми мужиками перетаскалась, пока не запудрила мозги Кларку.
Боже, как мерзко и громко она визжит. И я ведь ей даже ничего ответить не могу.
Хочется заткнуть уши и закрыть глаза, чтобы не видеть ее перекошенного злобой и ненавистью лица. А еще больше хочется провалиться под землю от стыда.
Такое чувство, что я облита помоями с головы до ног. На меня смотрят абсолютно все. И во всем случившемся виновата я сама.
Тик… Тик… Тик…
Часы идут без сбоя. Стрелка на полпятого.
Мои глаза резко раскрываются, и я дезориентировано смотрю в темноту, не находя привычного интерьера, окутанного утренним сумраком.
Нащупав рукой панель сенсора, я включила свет и уселась на койке, растирая лицо руками.
Фу. Какого хрена мне приснилась еще и эта гадость? Я столько времени о ней не вспоминала.
Достав из бара воду, я залпом осушила бутылку, а потом уткнулась затылком в стену, не зная, куда себя деть.
На ум как-то неожиданно пришло, что я не дома, и здесь за первенство попадания в душевые кабинки предстоит ожесточенная борьба, и вопрос «куда себя деть?» мгновенно стал неактуален.