— Здравствуй опять!
Фрунзе засмеялся, передвинул на столе плоскую пепельницу.
— Садитесь, товарищи, попробуем наметить план действий. Какова же обстановка?
Абилов сказал:
— В приморских городах обосновались мусаватистские группы. В Самсуне — во главе с Нури-пашой. Засылают агентов в Азербайджан. Это они зажигают пожары на промыслах Баку. Во главе трапезундской группы стоит доктор Хосров Султанов. Под маской помощи беженцам, горцам и местной бедноте просит денег у Ангоры. Комитет группы «Вожаки» находится в Карсе. Это офицеры бывшего в Баку татарского полка мусаватистов. Следят за прибывающими в Турцию, теперь, конечно, за вами, товарищ Фрунзе. Всё сообщают штабу Востфронта. Бывший городской голова Гянджи Фаттихов отправлен в персидский Азербайджан, организует отряды курдов и шахсеванцев. Французы выдали ему три миллиона франков…
— Вы говорили об этом с Мустафой?
— Конечно! Несовместимо с нашей дружбой… Ведь и некоторые ангорские деятели мечтают присоединить Азербайджан. Недавно я устраивал вечер, и вот векиль телеграфа выступил с речью — мол, в скором будущем, надеюсь, увидим в ангорском Национальном собрании депутатов от дорогого Азербайджана!
— Все-таки так! — воскликнул Фрунзе.
— Я назвал Мустафе врагов Советского Азербайджана.
— И что же?
— Правительство обсудило и предложило комвнуделу принять меры. Юсуф сказал мне, что главари будут высланы. Карабекиру приказано отправить «вожаков» на Западный фронт.
— Дорогой Абилов, как настроено Собрание?
— Много разных настроений, товарищ Фрунзе, неустойчивость. Очень пестрый состав — не султанские сановники. Впервые стали к рулю, бешеная деятельность. От одного слова распаляются. Перемены в обстановке что ни день. Вот и расхождения, недовольства, резкости, пререкания. Каждый в душе лев, каждый убежден, что стратег и все может. Все всё хотят решать: и куда двигать армию, и сколько тратить на свадьбах — знают или не знают на деле. Депутаты шарахаются, меняют свои взгляды; блоки складываются случайные — на час, с целью провалить или утвердить какой-нибудь закон, затруднить положение того или иного векиля или самого Мустафы…
— Пожалуйста, об этом подробнее, Ибрагим!
— У нас многие думают, что Кемаль — это диктаторская власть. Нет! Его бьют в Собрании со всех сторон. Больше справа — феодалы, клерикалы. К ним присоединяются, бывает, даже защитники крестьян: не задевай величие султана. Триста депутатов, треть из них — оппозиция. Но ее состав текучий, и Кемаль справляется: взойдет на кафедру энергично, властно, скажет умно, исправит курс и продвинет корабль дальше. Но у него нет опоры среди ближайших товарищей. Особенно сильно они бьют его на закрытых заседаниях. Они же — Рауф, Рефет, Карабекир, Бекир Сами — действуют скрытно. Мустафа это знает… Когда перед Сакарьей его назначили главнокомандующим, то просто хотели, в случае поражения, все свалить на него, отстранить, договориться с Антантой и султаном, неустойчивое Собрание преградой не станет…