Надо завоевать доверие Фрунзе. Чем? Откровенностью… все рассказать. У большевиков открытая дипломатия. Пожалуйста! Так и сделаем.
Надобно усилить охрану Фрунзе. Ведь приглашение его в генеральный штаб вызовет ярость противников…
Малость опередив Кемаля, в генштаб приехали Фрунзе и Андерс. Большая комната, длинный стол с белеющими листками бумаги. На краешке — с чашками поднос. До полу свисает карта турецких горных фронтов. Группками стоят офицеры, уже начали рассаживаться.
Фрунзе увидел Февзи с его запорожскими усами. Тот поднялся, приветствуя, познакомил гостей с полковником Кязимом, человеком в кубанке, надетой набекрень. Он уже везде повоевал — на Кавказе, в Сирии и Курдистане…
За дверью послышались уверенные шаги. Февзи поднял палец:
— Это Мустафа!
Да, Кемаль. Он вошел со старшим адъютантом Джевадом Аббасом, только что вернувшимся из командировки в Германию, потом Австрию и Болгарию.
Андерс снял папаху, распахнул шинель — хорошо чувствовал себя, как дома. Абилов оживленно переговаривался со знакомыми офицерами. Векиль национальной обороны Рефет сидел напротив Фрунзе, чуткий, настороженный… Изысканно внимателен, но Фрунзе уже знал, кто он.
Февзи поблагодарил всех за то, что явились, и сейчас же послышался глухой с хрипотцой голос Мустафы… Никто никогда не смог бы предугадать, с чего начнет свою речь Мустафа Кемаль — с сотворения мира аллахом или с того, что видел вчера проездом через базар. Сейчас он начал с воспоминаний о Сакарийской битве. К чему подведет?
— Господа! Каково лицо нашей великой победы? Ответ на этот вопрос имеет значение. Важны факторы субъективные и объективные. Враг открыл бешеное наступление. Пятнадцать дней и ночей лилась кровь. Нам нужно было выиграть время. Я распорядился оторваться от армии неприятеля, разрешил отступить даже к северу от Сакарьи: преследуя нас, враг растянет линию этапов, мы же соберем свои силы, хотя и велико будет потрясение Собрания…
В этом месте доклад Мустафы принял новый оттенок — политический, и Фрунзе понял, что это-то — в нем главное. В Собрании возбуждение, крики: «Куда идет армия, куда ведут народ? Где ответственный?» Часть депутатов убеждена, что армия разбита, дело погибло.
— Они хотели, чтобы я сам погиб, находясь во главе армии, которая уже будто разложена, — продолжал Кемаль. — Другая часть депутатов, к счастью большая, искренне желала видеть меня во главе армии и верила в победу… Его превосходительство Февзи-паша был и начальником генерального штаба и векилем обороны. Лучше пусть сосредоточится на делах штаба. Так мы и сделали… В таком случае Рефет-пашу следовало выдвинуть на освободившийся пост…