Потом он идет в посольство Советской России, он и его самые близкие друзья. Пробыли с девяти вечера до четырех часов утра. Кемаль говорит о своей мечте…
ТЕЛЕГРАММА ПОСЛА СУРИЦА В МОСКВУ
Ноябрь, 1927
…Кемаль приехал больной, доктора ему запретили выезжать, но он во что бы то ни стало хотел отметить десятилетие Октябрьской революции. Кемаль в разговорах оттенял даже несколько резче, чем в прошлом, свою преданность идее советско-турецкой дружбы. Говорил, что не верит представителям старого мира, хотя и должен жить с ними внешне в ладу, что будущее «за нами», что он считает наш союз крепче, чем когда-либо, и видит в атаке против нас со стороны «общих врагов» доказательство нашей возросшей силы. Он просил передать вам, что, пока он жив, пока он возглавляет государство, во главе угла турецкой внешней политики будет союз с Советскими Республиками. Он не позволит пошатнуться нашей дружбе. Его мечта — все дальнейшее и дальнейшее расширение этой дружбы.
Минуло полстолетия. В белом домике под Батуми живет майор-отставник, бывший пограничник, теперь совсем седой, с бледно-смуглым сухим лицом и яркими черными глазами. Он — один. Это Иван Скородумов, тот самый Ваня.
В комнатах чистота, на столе ослепительная скатерть. На беленых стенах фотографии: смеется молодой летчик в пилотке, — это сын, погиб в воздушном бою, как и сын Фрунзе — Тимур, тоже летчик. Строгая, с цветами в руках, молодая Аннёнка. Она же с сыном и с ним, Иваном Скородумовым, мужем. Ее, родной, тоже нет — схоронил в прошлом году. Фрунзе в фуражке со звездой — нарком. Крохотный портрет Мустафы Кемаля в высокой, сурово надвинутой на глаза папахе. Кемик с женой Еленой Ивановной и с Маро.
Одинокого старика навещает медперсонал соседнего санатория, пионеры. Заглядывают журналисты, писатели и музейные сотрудники. Аккуратно с командиром приезжает в закрытом военном грузовичке новое пополнение погранзаставы, на которой жизнь прослужил Скородумов, — молодые, крепкие, в зеленых панамах. Садятся под мандариновые деревья в садочке, Скородумов показывает фотографии, тихим голосом рассказывает:
— Вот эту в Анкаре, в крепости сделали. Товарищ Фрунзе сидит на камне… А вот я стою… Думал тогда: отслужу и — домой. Остался возле Турции насовсем. Когда турки выгнали оккупантов и султана, освободили Стамбул, то диппочта из Москвы в Анкару последовала через Одессу, не нужно стало ползать по кручам диких гор. Но меня от этого места не отпустили — стань на государственную границу. Тифлисская пограншкола, и — комендантом погранучастка, жил на заставе с семьей.