— С изменниками никто не считается, даже пользуясь ими… Откуда ж этот Рауф в Ангоре?
— Абилов теперь и это знает. Кто такой Рауф? Из черкесов. Отец был главой морского совета, сенатором был. Сын Рауф — морским офицером, командовал миноносцем «Пейк Шефкет», крейсером «Хамидие», — храбрый, властный! Потом йеменский народ усмирял. Потом недолго министром был. А подписав Мудросское перемирие, от султана скоро перешел к Мустафе Кемалю. Так сообщают. Когда англичане разгоняли меджлис в Константинополе, увезли на остров Мальту и депутата Рауфа. Ныне в мае его отпустили в обмен на арестованного Кемалем английского офицера. А сейчас вот Рауф приехал в Ангару и его тут же, Абилов пишет, избрали заместителем Кемаля в Обществе защиты прав, а также комиссаром общественных работ, значит ведать дорогами, мостами, туннелями — прокладкой, ремонтом, перевозками…
— Вы думаете, это назначение связано с соглашением Буйона?
— Не знаю, товарищ Фрунзе. Абилов пишет, что Рауф не любит нас, нечаянно проговорился: жаль, Азербайджан — советский.
— Ну, это от Рауфа не зависит, — сказал Фрунзе. — Спасибо, Гусейнов. Значит, о том, что кроется за соглашением, пока ничего? Что ж поделать. Идемте к товарищам… Надеюсь, на месте сами турки расскажут.
— Да, расскажут, будут приемы! В Тифлисе, товарищ Фрунзе, запаситесь вином для приемов. Надо!
Сошли на перрон. Среди провожавших теперь был и Киров. Он в пальто, в русских сапогах, веселый, открытый. Звонко сказал:
— Становись, Михаил, сфотографируемся на память!
Фрунзе — с застенчивой, славной улыбкой:
— На память? А я вернусь скоро… В красной феске! Встретите: «Селям, Фрунзе…» Мне дарят обычно что-нибудь гардеробное: туркестанский халат, папаху, бурку. В Ангоре, вот увидите, феску получу.
Киров у белой стены стал перед ящиком фотоаппарата. Прозвенели шпоры, остановился и Фрунзе, подтянутый, перекрещенный ремнями. Поправил шашку на боку. Глядя в объектив, прищурился — было очень светло. Киров сдвинул кепку на затылок. Напряженное выражение, глаза смотрели строго. Вдруг в них мелькнул озорной огонек, словно Киров посмеивался над военной выправкой товарища, понимая однако ее необходимость. Рядом с роскошной парадной шашкой, наверно, совсем буднично выглядит в его, Кирова, руках сверток газет… Такими и остались эти двое на фотокарточке.
— А теперь до свидания! Приезжай… в феске.
С этого вокзала отправился тогда и Субхи…
Вновь застучал поезд. Судя по солнцу — обратно: до Баку оно грело справа, а сейчас вдруг слева теплит.
Огибая отроги Кавказских гор, поезд миссии шел вдоль морского берега все еще на юг. Слева был Каспий, справа — горы. У станции Сангачал горы отступили, затем вновь подошли и сопровождали поезд до станции Алят. Обойдя горы, железная дорога взяла круто на запад и пошла от Каспийского моря в сторону Черного. После этого поворота Кемик думал: «Всё, вышли на Тифлис. Что-то там будет. Найду ли нашу Маро, последнюю каплю от семьи?»