В номер Фрунзе быстро вошел Дежнов.
— Михаил Васильевич, я изучил все полученные здесь газеты, среди них иностранные, турецкие, разобрал записи радиограмм, совещался со здешними работниками Наркоминдела…
— И что же?
— Если бы побился с вами об заклад, то выиграл…
— Вы имеете в виду реакцию Англии на соглашение Франклен-Буйона?
— Да. Британская пресса на все корки ругательски ругает Францию, всячески обзывает, грозит, упрекает, стыдит и снова грозит — сепаратизм, мол, не прощается и будет иметь далеко идущие последствия. Главный мотив: Франция отдала туркам Киликию, завоеванную всей Антантой, не свое отдала, а дружески подаренное, какое свинство!
— Но во что это выльется, подумаем? Если Франция в турецком вопросе решительно отделалась от своего старого союзника, то это может означать, что она нашла здесь нового союзника — Турцию. А это чревато большими опасностями. Не так ли?
…На бакинском вокзале жизнерадостно гомонила толпа провожающих украинскую миссию в дальнейший путь. Бакинцы передавали письма и посылочки родственникам — сотрудникам азербайджанского полпредства в Ангоре.
То и дело Фрунзе пожимал кому-нибудь руку, так и не надевал перчатку. На нем буденновский шлем с огромной алой нашитой звездой, красноармейская шинель на крючках, застегнутая до горла. На груди, на фоне пепельного цвета сукна искрится орден Красного Знамени; на рукаве — еще звезда, алая, яркая; ниже ее — четыре ромба. Как он молод, красив!
В дверях вокзала вдруг показался азербайджанский наркоминдел Гусейнов. Он спешил.
— Товарищ Фрунзе, есть новость! Абилов материал прислал. Только что получен пакет!
Фрунзе извинился перед провожающими и с Гусейновым поднялся в салон-вагон. Абилов сообщал из Ангоры, что приехал человек, который может принести много неприятностей, — Хюсейн Рауф.
— Рауф? — переспросил Фрунзе. — Такая подпись есть под Мудросским перемирием. Это тот Рауф-бей, что после Брестского мира бросился захватывать Закавказье?
— Совершенно верно, товарищ Фрунзе. Когда в восемнадцатом султанская армия вошла в Закавказье, Рауф был министром иностранных дел и от имени султана вел в Трапезунде переговоры с делегацией Закавказского сейма, с меньшевиками, значит. Он тогда поставил совсем захватнические условия. Да и предлагали ему: грузинский меньшевик Чхенкели — половину Армении, а дашнакские руководители Хатисов и Качазнуни уступали Рауфу грузинский Батум и еще Артвин и Ардаган. Рауф, знаете, насмехался тогда над делегацией сейма, говорил: хо, в ней сорок человек. Это воинская часть? Слишком мала. Мирная делегация? Слишком велика.