Мураками: Я внимательно прочитал аннотацию к оригинальной пластинке и ничего не нашел. Сказано только, что в шестьдесят седьмом году композитор написал отредактированную версию, но при этом не уточняется, какой вариант на записи. Написано довольно обтекаемо. Будь это новая версия, они обязательно использовали бы это как маркетинговый ход.
[Примечание Мураками. По утверждению Роберта Крафта, помогавшего в редактировании, главной причиной для создания отредактированной версии стало то, что, когда сам Стравинский попробовал дирижировать фрагмент со сложным метром, у него это плохо получилось.]
Одзава: Я возьму онигири?[14]
Мураками: Конечно, пожалуйста! Налить вам чаю?
Одзава: Запись шестьдесят восьмого года. Выходит, я был еще в Лондоне. Это ведь год убийства Роберта Кеннеди.
Мураками: Записать «Весну священную» было вашим желанием?
Одзава: Да, запись сделана по моей инициативе. До этого я много раз исполнял это произведение.
Мураками: То есть к тому времени уже не только компании звукозаписи обращались к вам с конкретным запросом, но и вы могли предлагать произведение?
Одзава: Да. Постепенно пришло к этому.
Тихое вступление заканчивается, мелодия теперь звучит неистово: та-та-та-та. «Весенние гадания. Пляски щеголих».
Мураками: Какое пронзительное исполнение.
Одзава: Да, самый расцвет Чикагского симфонического, да и я был молод и полон сил.
Мураками: Теперь послушаем тот же фрагмент в исполнении Бостонского симфонического оркестра под вашим управлением. Запись сделана почти десятью годами позже.
Меняю пластинку. Звучит вступление.
Мураками: Совсем другое впечатление.
Одзава: Звучит мягче!
Тема фагота.
Одзава: Этого фаготиста уже нет в живых, его сбила машина. Шерман Уолт, он приезжал потом и в Сайто Кинэн.
Мы пьем чай, едим онигири и слушаем музыку.
Мураками: Как любитель, могу сказать, что, когда слушаешь ваши записи шестидесятых с оркестрами Чикаго или Торонто, кажется, будто музыка щедро танцует у вас в ладонях. Я бы даже сказал, бесстрашно танцует.
Одзава: Бесстрашно – это, наверное, хорошо.
Мураками: А в семидесятые, когда перешли в Бостон, ваши ладони как будто накрыли музыку, уютно свернувшуюся клубочком. Если сравнивать несколько исполнений, это довольно заметно.
Одзава: Вот как? Возможно, звучание стало спокойнее.
Мураками: Боюсь показаться примитивным, но в нем слышна определенная музыкальная зрелость.
Одзава: Когда становишься музыкальным руководителем, начинаешь сильно переживать за качество своего оркестра.
Мураками: После семьдесят девятого года вы ведь ни разу больше официально не записывали «Весну священную».