Мураками: Хотя широкая аудитория долго не слушала музыку Малера. Интересно почему?
Одзава (глубоко задумавшись): Хм, действительно, почему?
Мураками: Слушали Вагнера, от Брамса перешли к Рихарду Штраусу, на ком генеалогическая ветвь немецкого романтизма более-менее заканчивается, миновали додекафонию Шёнберга, затем свернули к Стравинскому, Бартоку, Прокофьеву, Шостаковичу… Так сказать, музыкальная история крупными мазками. Долгое время здесь практически не было места для Малера или Брукнера.
Одзава: Совершенно верно.
Мураками: Чудесное возрождение Малера случилось примерно спустя полвека после его смерти. Чем оно было вызвано?
Одзава: Думаю, когда оркестр попытался его исполнить, музыкантам стало интересно. Возможно, в этом причина возрождения Малера. Его посчитали интересным и наперебой начали исполнять. После Бернстайна все оркестры стали включать в репертуар Малера. Во всяком случае, в Америке даже возник такой тренд: если оркестр не может сыграть Малера – это не оркестр. Не только в Америке, но и в Вене, где когда-то жил Малер, стали с восторгом исполнять его произведения.
Мураками: Несмотря на то что Малер жил в Вене, Венская филармония долго его не исполняла.
Одзава: Верно.
Мураками: Вероятно, во многом потому, что их не исполняли такие дирижеры, как Бём или Караян.
Одзава: Возможно. Особенно Бём.
Мураками: Они часто брали Брукнера или Рихарда Штрауса, но не Малера. Принимая во внимание тот факт, что Малер много лет был действительным музыкальным руководителем Венской филармонии, там слишком долго с безразличием относились к его музыке.
Одзава: Зато сегодня Венская филармония великолепно исполняет музыку Малера. Очень точно. Обнажая самую суть.
Мураками: В недавнем разговоре вы сказали, что, когда Берлинский филармонический оркестр исполнял Малера, Караян часто просил вас заменить его за пультом.
Одзава: Да, в Берлине он дал мне дирижировать Восьмой симфонией Малера. Кажется, Берлинский филармонический оркестр тогда исполнял ее впервые. Маэстро Караян велел, я сделал. Хотя обычно это произведение исполняет музыкальный руководитель.
Мураками: Что логично. Все-таки целое событие, крупное произведение.
Одзава: Помню, что выбор почему-то пал на меня, и я очень старался. Солистов он подобрал прекрасных, хор тоже использовал не только берлинский, а специально приглашал лучших – хоры Гамбургского радио, Кёльнского радио. Выступление получилось довольно масштабным. Так что оно явно было событием нерядовым.
Мураками: Все-таки это произведение не часто исполняется.
Одзава: Я исполнял его в Тэнглвуде, и потом в Париже. С Национальным оркестром Франции, в местечке под названием Сандони.