– Почему? Может, он обидел тебя? Хочешь, я убью его прямо сейчас? Для тебя!
– Нет, не надо.
– Ну как хочешь, – безразлично пожал плечами Дракула.
Пока я спала, он уже успел переодеться в тяжёлый халат. Чёрные волосы были зачёсаны назад и заплетены в тугую косу почти до пояса. Он что, меняет длину волос по волшебству? Помнится, в доме Марии он был подстрижен гораздо короче…
– Ты тоже так научишься, это ещё проще, чем превращаться в летучую мышь.
Ах да, он же читает мои мысли. О’кей, Гугл, как вообще ни о чём не думать?
– Нина, ты слишком зажата. Ты пытаешься закрыться от меня, но для твоего отца не существует никаких барьеров. Я вижу тебя насквозь. Почему бы тебе не расслабиться?
Вообще-то именно поэтому. А также потому, что я уже не в первый раз ловлю дежавю. То я в гостинице, то в квартире сестры, на конспиративной квартире, в замке, опять на конспиративной квартире и опять в квартире Марии, а потом в её же загородном доме, а теперь снова в замке. Я что, должна просмотреть всю родовую недвижимость Румынии, чтобы вернуться домой?
– Почему Мария так любит цыган? – совершенно неожиданно спросила я.
– О, это её слабость… Она чувствует себя пришлой, хотя является господаршей Валахии по крови. Цыгане тоже пришлые, однако давно чувствуют себя здесь своими. Впрочем, как и везде. Они яркие и важные, как богатые женщины Османской империи, где она родилась. Может быть, это такая тоска по детству. К тому же цыгане – вольный народ, и причастность к ним создаёт для твоей сестры иллюзию свободы.
– А разве она не свободна?
Мой отец встал и подошёл к окну.
– Господарши из рода Басарабов не могут быть свободными. Об этом я и хотел с тобой поговорить.
Я сидела за столом, изучая рисунок старого дерева. Бесник, так и замерший у стены столбом, периодически косился на меня с осторожностью и смирением.
– Ты выросла среди обычных людей. С той женщиной, которая выносила тебя и произвела на свет. Я дал тебе такую возможность, хотя сейчас понимаю, что, вероятно, это было моей ошибкой, – продолжал Дракула, отхлебнув глоток крови, покатал её во рту и продолжил: – Мария была изъята из родной среды совсем ещё ребёнком. Кроме того, её мать-шлю… кхм… её мать была с позором убита сразу после её рождения! И когда она приехала сюда, это было для неё лишь очередной сменой места и окружения.
Я вдруг поймала себя на том, что внимательно его слушаю. Мой отец не кричал, не угрожал, не пытался давить на психику, а просто и даже буднично рассказывал о том, что мне жутко хотелось знать…
– В общем, она быстро привыкла, вошла во вкус жизни господарши, получила блестящее образование, в нужное мне время приняла свою истинную природу и научилась жить по-новому. Но ты иная, с тобой всё складывалось не так быстро, как следовало бы… Мне нужно было сразу убить твою мать, но что-то всколыхнулось во мне. Может быть, воспоминания о своём детстве в османском плену, о своём маленьком брате (турецкая собака!), одним словом, вдруг почувствовал некую боль там, где раньше билось сердце. Я решил попробовать дать хоть одному своему ребёнку шанс вырасти рядом с матерью. Больше я этой ошибки не повторю. – Он отставил кубок и повернулся ко мне, скрестив руки на груди. – Дорогая Нина, ты должна усвоить это сейчас раз и навсегда: ты никогда не вернёшься в Россию! И никогда не увидишь свою мать. Всё, что тебе наобещала Мария и этот полоумный красавец с горячей кровью, лишь бредовые фантазии. Ни моя дочь, ни тем более этот глупый мальчик не представляют моей мощи. Никто не покинет Румынию без моего дозволения. Никто. Тем более моя собственная дочь. Я надеялся, что ты поймёшь это ещё во время разговора с моим человеком из консульства, но… Люди глупы, а ты хоть уже и не человек, но слишком долго прожила в мире людей, поэтому…