Не исключено, что одним из прототипов Ноздрева послужил гоголевский зять П. О. Трушковский, муж М. В. Гоголь. О его неудачном проекте кожевенного завода мы уже упоминали. Не случайно в паре с Ноздревым, к женщинам, как и Гоголь, равнодушным, постоянно упоминается его зять Межуев, прототипом которого, вероятно, тоже был Трушковский. Своего зятя Ноздрев в подпитии ругает «фетюком» (ругательство происходит от буквы «фита», своим изображением напоминающей женский половой орган) и замечает презрительно: «поезжай бабиться с женою… важное в самом деле дело станете делать вместе!» Трушковский затеял авантюру с кожевенной фабрикой, а вырученные деньги, подобно Ноздреву, прогулял на ярмарке. Об этой истории М. И. Гоголь не могла вспоминать без содрогания: «Я послушала неопытных людей и завела кожевенную фабрику. Попавшийся к нам шарлатан, австрийский подданный (поляк Трушковский был выходцем из австрийской Галиции. – Б. С.), уверил, что мы будем получать по 8000 рублей годового дохода на первый случай, а дальше еще и больше… В тот год (1832. – Б. С.) приехал сын мой и посоветовал нам начать с маленького масштабу; фабрикант сказал: «зачем терять время даром, почему не получать вместо пяти тысяч сто?» Нанято было сапожников двадцать пять человек, как подскочил страшный голод; покупали хлеб по три рубля пуд, а между тем фабрикант наш намочил кожи и сдал на руки ученикам, которые ничего не знали, а сам, набравши несколько сотен сапогов, поехал продавать и, получа деньги, на шампанское с своими знакомыми пропил. (Мы не знали, что он имел слабость пить.) Возвратясь, он сказал, что ездил для больших для фабрики дел, а о такой безделице он не намерен отдавать отчета, и что он договорился с полковником на ранцы. Тогда я его позвала и объявила, что больше на словах не верю ничего, когда не покажет на деле. И, так как он долго не возвращался, то кожи, оставленные им, все испортились, и он бежал, и мы не знали, что с теми кожами делать; и обманул еще пять помещиков, очень аккуратных и умных. Наконец, умер, и столько было наделано долгов, занимая в разных руках, что должны были заложить Васильевку, чтобы с ними расплатиться, на двадцать шесть лет, и платить по пятьсот рублей серебром проценту. И винокурня уничтожена, земляная мельница уничтожена для толчения дубовой коры, для выделки кож, и совершенно оставил нам расстроенное имение». Трушковского роднит с Ноздревым бесшабашность, страсть к грандиозным авантюрным проектам и пьянство. Впрочем, что характерно, в дальнейшем Гоголь простил Трушковского и не держал на него зла. Вероятно, он и Ноздрева не считал совсем уже мертвой душой, не способной к возрождению.