Взаимоотношения же между реестровыми и нереестровыми, несмотря на некоторые размолвки, никогда не выражались в форме классовых или сословных распрей. Сечь для тех и других была колыбелью и символом единства.
Реестровые навещают ее, бегут туда в случае невзгод или ссор с польским правительством, часто объединяются с сечевиками для совместных грабительских экспедиций». По его мнению, исторический Семен Наливайко был «грубый разбойник и кондотьер, бунтовавший во имя расширения привилегий реестровых казаков, требовавший земель под Брацлавом и готовый резать носы и уши холопам, которые захотели бы втереться в казачье сословие и уйти от своих панов».
Но по поводу подобных суждений Н. И. Костомаров еще в 1877 году, полемизируя с гоголевским биографом, украинским историком и писателем П. А. Кулишем, справедливо заметил: «…В козачестве были темные стороны… у козаков были пороки. Неужели кто-нибудь прежде в этом сомневался, и неужели П. А. Кулиш открыл здесь для нас какую-то Америку? Во всех явлениях жизни человеческих обществ бывали, есть и будут светлые и темные стороны, добродетели и пороки. Казаки были люди – и у них было то же». Очевидно, что этот же принцип стоит применить к обеим сторонам конфликта – как к казакам, так и к полякам, ибо неоправданные жестокости и зверства свершались как теми, так и другими.
Сам Гоголь в статье «Взгляд на составление Малороссии» (1835) следующим образом характеризует казачество: «Большая часть этого общества состояла: из первобытных, коренных обитателей южной России. Доказательство – в языке, который, несмотря на принятие множества татарских и польских слов, имел всегда чисто славянскую южную физиономию, приближавшую его к тогдашнему русскому, и в вере, которая всегда была греческая». Однако Гоголь отнюдь не ставил себе задачу воспроизводить эпоху польско-казачьих войн с исторической точностью. Он прежде всего создал образ романтического героя, для которого война против поляков в защиту православия и казацкой воли становится смыслом жизни. А в финале Тарас совершает высший христианский подвиг – кладет «жизнь свою за други своя». Недаром Гоголь в «Авторской исповеди», рассказывая о том, как он стал писателем, признается: «Когда я стал задумываться о моем будущем (а задумываться о будущем я начал рано, в те поры, когда все мои сверстники думали еще об играх), мысль о писателе мне никогда не всходила на ум, хотя мне всегда казалось, что я сделаюсь человеком известным, что меня ожидает просторный круг действий и что я сделаю даже что-то для общего добра. Но как только я почувствовал, что на поприще писателя могу сослужить также службу государственную, я бросил все: и прежние свои должности, и Петербург, и общества близких душе моей людей, и самую Россию, затем, чтобы вдали и в уединенье от всех обсудить, как это сделать, как произвести таким образом свое творенье, чтобы доказало оно, что я был также гражданин земли своей и хотел служить ей». Тарас Бульба – это тоже «гражданин земли своей». Он произносит настоящий гимн «товариществу»: «Нет уз святее товарищества! Отец любит свое дитя, мать любит свое дитя, дитя любит отца и мать; но это не то, братцы: любит и зверь свое дитя! но породниться родством по душе, а не по крови, может один только человек. Бывали и в других землях товарищи, но таких, как в Русской земле, не было таких товарищей».