Она согнулась, сразу став гораздо ниже своего высоченного роста, и затряслась в спазмах. Дрожащий от холода Эйрисл кинулся к ней, но увидел выставленную перед лицом ладонь и остановился.
– Проклятье, – сказала она сдавленным голосом, утирая катящиеся по морщинистым щекам слезы. – Совсем старая.
– Долгая дорога. Ты устала.
Она зло скривилась:
– Какая, к шауттам, дорога, парень?! Меня выворачивает от злости и проклятущей магии асторэ! А ты дрожишь как собачий хвост от нее же! Я просто за годы успела забыть, что она такое, поэтому и не поняла сразу. И этот туман! – Нэ сплюнула, выпрямилась, постаралась глубоко вдохнуть и поперхнулась, едва сдержав тошноту. – Он не такой, как мы видели на той стороне гор. У него вкус асторэ и запах асторэ. Я вся им провоняла.
Эйрисл принюхался, но туман не пах ничем необычным. Просто было очень холодно.
– Это означает, что Рукавичка или сам герцог где-то рядом?
Вновь гримаса, еще более раздраженная, чем прежде. Но она не стала ничего объяснять, сказала совсем о другом:
– Во мне борются человек разумный и человек осторожный, парень. Один говорит, что асторэ – безусловная и полезная находка. Другой настоятельно рекомендует уйти, потому что происходит нечто странное. Эти ублюдки разучились использовать магию со времен Катаклизма, но здесь почерк их волшебства. А это означает очень неприятную вещь. Вот как поступим. Закрой глаза.
– Что? – Он нахмурился.
– Закрой глаза. Холод магии той стороны отвлекает тебя, потому ты не чувствуешь. Закрой глаза, так будет легче.
Эйрисл не стал спорить.
– А теперь потянись. Туда. За частокол. Вспомни, как ты это делал, когда пришел Бродяга. Вспомни Балк. Ощути смерть. Свежую смерть. Есть ли она там? Слишком уж тиха деревушка.
Первое, что почувствовал лейтенант – кости в нагрудном кармане его куртки слабо дрогнули. Кажется, в первый раз с той ночи, когда он потерял свой отряд. А потом воин ощутил их – тусклые белые ниточки. Хрупкие, невесомые, едва держащиеся в ткани мироздания, вот-вот готовые истончиться и исчезнуть.
Он потянулся к ближайшим, коснулся их и не заметил того, что заметила Нэ – кончики ногтей на его левой руке засияли белым и свет пробивался сквозь толстую варежку.
С трудом Эйрисл заставил себя не касаться этой паутины. Открыл глаза и произнес глухо:
– Ты права. Там бойня. Настоящее кладбище.
– Да восславится человек осторожный, – пробормотала старуха. – Мы уходим.
А затем с силой, двумя руками схватила лейтенанта за грудки и швырнула в сторону так легко, словно он был ребенком или тряпичной куклой.
Эйрисл ухнул в сугроб, провалился в него, снег стал сыпаться на лицо, он забарахтался, а когда выбрался, увидел ослепительно-желтую мерцающую дугу, шальной молнией вращавшуюся у старухи над головой и разгонявшую густой мрак, упавший на то место, где недавно стоял лейтенант.