– Да. Мы ткущие мрак, – спокойно признал Мильвио. – Мы это сделали. Убили миллионы. Потеряли наследие прошлого. Поставили людей под угрозу исчезновения. Наша вина. Признаю. Но в отличие от тебя я пытаюсь хоть что-то исправить. И если мне надо выступить против, чтобы не дать тьме снова получить хоть крупицу лишнего, я это сделаю.
Они сверлили друг друга взглядами. Облако «улыбался». Шерон затаила дыхание.
Наконец Гвинт опустил плечи, разжал кулаки.
– Еще ничего не закончено.
– Закончено. – Мильвио мягко подтолкнул Шерон к двери. – Еще раз заманишь ее сюда, попытаешься использовать, напугаешь, станешь угрожать… и я убью тебя.
Глава четырнадцатая
Аб сионта!
Они – чудовища. Жестокие твари, не знающие жалости. Мы для них лишь звери. К нам нет никакого снисхождения. Они ищут нас по всему миру и убивают без всяких сомнений. Всех. И детей тоже. Их не трогают мольбы, слезы, доводы. Таувины – худшие среди людей.
Из речи асторэ
– Лето на носу, – произнес Эйрисл, и из его рта вырвалось облачко пара. – Какого же шаутта здесь все еще зима?
Нэ набрала в широкие ладони студеную воду из пробитой во льду полыньи, с шумом умылась, так что даже бледное лицо чуть порозовело. Настроение ее после прихода в Тараш оставляло желать лучшего. Она была разочарована тем, что шаутт, которого пришлось так долго заманивать, погиб из-за встречи с пустым. В том разрушенном таможенном пункте, Турлине, они провели больше суток, скрываясь в перьевом коконе от опасного существа.
Когда оно ушло в сторону границы Горного, силы Нэ оказались истощены.
– Слишком много картинок потрачено на поддержку моего убежища, – сказала она. – Теперь придется долго восстанавливаться. Я этого не планировала.
– Ты не стала с ним сражаться.
– Пустой порой сильнее асторэ. Он тянет через себя ту сторону – и драться? Зачем драться, парень, когда можно этого не делать? Меня учили сражаться, только когда не остается иных вариантов. Я советую тебе подумать над этим, тогда проживешь гораздо дольше.
Умывшись, старуха посмотрела на заснеженный постоялый двор, стену высоченных елей за ним, щурясь на ярком зимнем солнце.
– Это все Катаклизм. Разве ты не слышал, что иногда сезоны сходят с ума и задерживаются? На западе долгая зима, а на востоке, по границе Мышиных гор, продолжительное лето. В год начала такого было тяжело, но спустя века все привыкли. Уже знают, когда возникнет засуха или нельзя будет вспахать поле. Запасаются едой и дровами или водой. Или собирают несколько урожаев за сезон. Тебе, как южанину, подобное необычно.
– По сравнению с треттинцами я не такой уж и южанин.