Дед Коля, который обычно встречал Карпеко на углу улиц Гастелло и Льва Толстого, кажется, не боялся самого дьявола, но его опасались все. Жена именовала своего супруга исключительно Старым Дураком, но делала это с опаской. Сын тоже боялся отца, а внук так и вовсе сбегал от деда при первой возможности. Поселковая молва гласила, что этот старик треть своей жизни провел по лагерям и тюрьмам, а также, что он убил не менее полудюжины людей.
Пользуясь своим положением, Сергей как-то поднял из архива дело и узнал о прошлом деда Коли.
До войны тот был главным агрономом в местном совхозе и являлся успешным по тем меркам человеком. И была у него жена-красавица, на которую положил глаз директор совхоза, причем сердце красавицы тоже склонялось к измене. В один день директор подошел к своему подчиненному и попросил отступиться подобру-поздорову. Но несознательный молодой агроном скрутил кукиш. Ответно на следующий день на стол Кого Надо лег донос, и агроном Коля уехал в Сибирь убирать снег. Отсидел на стройках коммунизма пятнадцать лет, вернувшись, застал жену в объятиях доносчика. Убил и ту и другого, тут же сдался милиции, а после суда отбыл в Сибирь еще на восемь лет.
Узнав об этом, Карпеко больше зауважал деда Колю, но еще больше — его нынешнюю супругу. Ибо надо иметь незаурядную смелость, чтоб выйти замуж за человека, убившего первую жену.
Ответно старик Сергея любил, возможно, потому что тот, в силу своей профессии умел слушать.
Хорошие отношения между ними не испортились, даже когда Сергей посадил за пьяную поножовщину в тюрьму своего приятеля по детским играм и сына деда Коли.
— Дядя Коля, вафли будете?..
— А давай! — ответил старик.
Вафли он тоже любил: зубов у него было ровно три — один свой и два вставных, но слюна бывшего арестанта легко размачивала лакомство.
— …А я когда под Салехардом сидел, — начался у деда Коли очередной приступ воспоминаний, — Так мы в уборную ходили по веревке зимой. Снег так мел, что шаг влево, шаг вправо — и пропал. Если шел с уборной, и веревка порвалась — тоже пропал человек, весной в оттепель и найдут. Ну и конвойные в своем бараке чаи да водку гоняют, на вышках — никого. А зачем?..
Карпеко, как то велела вежливость, кивнул:
— Когда после смерти Сталина по амнистии стариков освобождали, так сперва у их родичей спрашивали, мол, хотите чтоб мы вам деда вернули? И некоторые отказывались. А вот что потом с теми стариками было, от кого отказались, не знаю…
Разговор прервала тетя Нюра, коя позвала своего суженого ужинать. Карпеко же прошел еще метров сорок и оказался дома.