Баня, душ, чистая одежда. У выхода из корпуса встретил Саньку Ханина, спросил:
— Ну как сегодня совещание прошло?..
— Совещания не было. Совещания собирают, чтоб посовещаться, а нас тут позвали, чтоб было на кого поорать.
Дойдя с Саней до проходных, Аркадий остановился у таксофона, за две копейки набрал домашний номер Маши.
— Ты вчера не звонил? — напомнила Маша, после того, как поздоровались.
— Задержался на работе. Вышел с завода уже в темноте.
— Ты же говорил, что больше не будешь задерживаться.
— Это в последний раз. Завтра — выходные. Может, встретимся, погуляем? В кино сходим.
— Послушай, Аркадий…
Этот «Аркадий» не сулил ничего хорошего. Обычно она называла его Аркашей, в минуты нежностей — Кешей. И если говорила «Аркадий» — это сулило неприятный разговор.
Так и оказалось.
— Аркадий. Нам лучше некоторое время не видеться.
— Нам? — возмутился Аркадий. — Кому это нам?.. Мне — так точно надо тебя увидеть. Сегодня. Сейчас же.
— Ты эгоист. Ты думаешь только о том, что надо тебе.
— А что надо тебе? — спросил Аркадий, тем самым допустив ошибку.
— Мне надо побыть одной. Я хочу о многом подумать, как жить дальше…
— Жить так же, как жили раньше!
— А я не хочу — как раньше!
— Маша, я люблю тебя, выходи за меня замуж!
Было что-то неимоверно глупое: вот так объясняться в любви, предлагать руку и сердце по таксофону.
— Аркадий, ты что, пьян?
— Нет…
— Значит, ты не в себе. Будешь в порядке — поговорим.
— Я в порядке! Я в таком порядке!.. Все нормально, Маш…
Но он понимал — ничего не в порядке, ничего не нормально.
— Пока.
И, не вступая в спор, она повесила трубку.
Он стоял у таксофона с трубкой в руке словно окаменевший. В голове роились мысли, однако же ни одну не получалось ухватить за хвост. И он стоял бы далее, если бы его не хлопнули по плечу.
— Начальник! Давай с нами, в «Маячок». Проставишься за назначение.
— Да я же, вроде, в должности понижен.
— Понижен? — удивился Коновалов. — Сказано ведь, что нет звания выше и почетней, чем звание простого рабочего человека. И вообще, ты чего от коллектива отрываешься?
Пивнушка называлась в народе «Маяком» и находилась недалеко от Восьмых проходных, за автобусной станцией, рядом с гаражами. Именовали ее так из-за мачты, на которой прежний заведующий велел повесить красный фонарь. Когда завозили пиво, фонарь зажигался, и трударь, выйдя за проходную, а то и не выходя, глядя с крыши цеха, знал — стоит ли идти, бить ноги.
Разливное пиво, конечно, разбавляли, и в один день ОБХСС заинтересовался происхождением дачи заведующего, записанной, впрочем, на родителей. Заведующего сняли, но пиво от этого лучше не стало. Равно свое место сохранил и огонек.