Позже (Кинг) - страница 25

– Господи, я не знаю. – Мама безумно огляделась по сторонам, словно высматривая репортеров, прячущихся в кустах. – Вроде бы никого нет.

– Может быть, они еще не знают, – сказала Лиз. – Если бы они что-то пронюхали, то примчались бы вслед за полицией и «скорой». К тому же тела здесь нет, а значит, нет и репортажа. Выдохни и успокойся, время у нас есть.

– Как я, по-твоему, должна успокоиться? Мне грозит банкротство, а у меня больной брат, за содержание которого мне надо будет платить еще, может, лет тридцать. У меня сын, который однажды окончит школу и соберется в университет. Тебе легко говорить – успокойся. Джейми, ты его видишь? Ты же сможешь его узнать, да? Ты его знаешь в лицо? Скажи, что ты его видишь.

– Я знаю его в лицо, но сейчас не вижу.

Мама застонала и прижала ладонь ко лбу под взъерошенной челкой.

Я потянулся к дверной ручке, и – сюрприз, сюрприз – никакой ручки не было и в помине. Я попросил Лиз открыть дверь, и она открыла. Мы все выбрались из машины.

– Постучи в дверь, – сказала Лиз. – Если никто не ответит, мы обойдем дом, подсадим Джейми, и он заглянет в окна.

Мы могли запросто заглянуть в окна, потому что все ставни – украшенные замысловатыми резными завитушками – были открыты. Мама поднялась на крыльцо, и мы с Лиз на минутку остались вдвоем.

– Ты действительно веришь, что видишь мертвых, как парнишка в том фильме? Да, Чемпион?

Мне было в общем-то по барабану, верит мне Лиз или нет, но что-то в ее голосе – как будто все это просто большая шутка – меня разозлило.

– Мама вам рассказала о кольцах миссис Беркетт?

Лиз пожала плечами.

– Это могла быть удачная догадка. Ты, случайно, не видел каких-нибудь мертвых по дороге сюда?

Я сказал, что не видел, хотя иногда мертвых не отличишь от живых, пока с ними не заговоришь… или пока они сами с тобой не заговорят. Однажды мы с мамой ехали в автобусе, и там была девушка с такими глубокими порезами на запястьях, что они походили на красные браслеты. Я был уверен, что она мертвая, хотя она вовсе не была страшной. Не такой страшной, как дяденька в Центральном парке. И сегодня, когда мы выезжали из города, я видел старушку в розовом банном халате, стоявшую у перехода на углу Восьмой авеню. Когда на светофоре зажегся зеленый для пешеходов, она осталась стоять на краю тротуара и озиралась по сторонам, как туристка. Ее волосы были накручены на такие специальные цилиндры, чтобы делать кудряшки. Возможно, она была мертвой. Но могла быть и живой: просто бродила в беспамятстве, как, бывало, бродил дядя Гарри, пока маме не пришлось поместить его в санаторий. Сам я такого не помню, но знаю по маминым рассказам. Она говорила, что, когда дядя Гарри начал выходить из дома в пижаме, она поняла, что надеяться на улучшение уже не стоит.