Надо было видеть и слышать, как мы с Гришей орали и гребли к берегу! Мы побили все рекорды скоростного плавания! Мы почти бежали по воде! Ворвавшись в свой вагон, спустили на себя всю воду из баков и извели всё мыло, отмываясь от запахов Дона… Отныне ореол романтики «Тихого Дона» Шолохова померк для нас навсегда в изысканном аромате городской канализации.
Позже, уже в институте, я ещё долго Гришу подкалывал. Подойду, бывало к нему, принюхаюсь и говорю:
— Как от тебя интересно пахнет сегодня!
— Одеколоном? — спросит, ничего не подозревающий Гриша.
— Нет, известным тебе Доном… Может, скатаем? Скупнёмся?
***
В другой рейс напросился со мной одногруппник, волейболист Алик.
— Серёга, ты, говорят, неплохо в проводниках устроился. Хорошие деньги зарабатываешь. Возьми к себе напарником, я тебе помощником буду, а ты меня всему научишь.
После долгих упрашиваний Алика я согласился, хотя одному мне было легко устраиваться на выгодные рейсы, а для двоих выбор резко сужался. Нас взяли на короткий рейс Киев-Херсон, ночь туда и ночь обратно. Но направление было южное, а значит, в плане «зайцев» вполне перспективное. Проводников катастрофически не хватало, и на два вагона нас было трое — мы с Аликом временщики, и тётка проводница из постоянного состава.
Женщине было лет под пятьдесят, она категорически замотала головой, когда я начал ей излагать своё видение заработка на «зайцах».
— Ой, нет, хлопцы! Я с «зайцами» боюсь связываться! У нас ревизоры дюже строгие — если на чём поймают, отправят на штрафные работы на мусорник!
— Значит так, мать, нам мусорные работы не страшны! — убеждал я её. — Мы —студенты! С нас взятки гладки. Давай так — забирайся на верхнюю полку и лежи там весь рейс, книжку читай, кроссворды разгадывай. А мы берём «зайцев» и ревизоров на себя. Если что — ты не при делах!
Так и договорились. Тётка взобралась на верхнюю полку, а мы с Аликом начали шуровать в двух вагонах. В «зайцах» недостатка не было! Денежки текли рекой, Алик радостно постигал науку работы проводником, а зашедшие к нам ревизоры проследовали в следующие вагоны с довольными улыбками на лицах.
Все заработанные деньги мы с Аликом сносили в купе, где возлегала наша тётка проводница, и отдавали ей на хранение, чтобы они у нас не торчали из карманов. Не мешающая напарница радостно складывала купюры в надёжное место — за пазуху. К концу поездки грудь нашей тётки заметно увеличилась размера на два.
Наконец, рейс подошёл к своему завершению, до Киева оставалось часа полтора езды, с «зайцами» было закончено, настало время поделить «честно заработанные непосильным трудом» денежки. Мы зашли в купе к нашей проводнице, и я сказал: