Хлопцы вышли в другую комнату, чтобы не мешать женщинам убирать со стола и мыть посуду. Галя принесла им большую лампу, протерла стекло и тихо вышла.
— Отец говорил, что Дарина Михайловна просила устроить Васька в приют, пока ты… А Галю…
— Никуда я Васька не отдам!
— Но тебе ведь учиться надо, Платон?
— Как же я их одних оставлю в этой хате? Разве пойдет мне наука в голову?
— Ничего, Платон, все устроится, — неуверенно сказал Юхим.
Это был первый случай, когда друзья не знали, о чем говорить. А раньше при встречах им не хватало ни дней, ни ночей…
— Завтра зайду, — сказал, прощаясь, Юхим. Он понимал, что Платону надо побыть одному.
Платон проводил друга до ворот. Темно. Только на Выселке подслеповато мигали неяркие огоньки. Из-за туч выглянул месяц. Где-то далеко лаяли собаки.
Платону стало не по себе, и он поспешил в хату. Здесь уже чисто, прибрано: все было так, будто ничего не случилось. Галя спала на узкой кровати. Или притворилась спящей. Что-то бормотал во сне Васько. Платон прошел в смежную комнату, плотно прикрыл за собой дверь. Галя постелила ему на топчане, на котором он спал всегда, когда приезжал из города.
Что ж, так бесславно и закончится его ученая карьера?.. А Наташа? О ней он сегодня и не вспомнил… Что она делает сейчас? Помнит о нем или нет?.. И зреет у Платона план: он продаст хату, заберет Васька и Галю в город, устроится на работу… Снимет комнату… Учиться будет заочно, как-нибудь проскрипит еще два курса, но не расстанется с Наташей…
На рассвете его разбудила Галя:
— Платон, Васько не хочет мыться. А сегодня первый день в школу. Мама его всегда мыла.
Платон быстро оделся и вышел в кухню. В печи полыхал огонь. Посреди комнаты стояло корыто, рядом чугун с горячей водой.
— Я тебе, Вася, рубашечку выгладила, штанишки новые наденешь, ботиночки ваксой почистишь. Сегодня праздник в школе, — уговаривала Галя брата.
— Какой праздник, какой праздник? Мамы нет, а она… — всхлипывал Васько.
— Все придут в школу чистенькие, а ты замарашкой… Платон, ну скажи ему.
Платон сел рядом с Васьком на лежанку, обнял за худые плечи.
— Вася, нужно слушаться Галю, она у нас сейчас самая старшая…
— Ты старший.
— Ну хорошо.
— Тогда ты меня и купай. Пусть Галька отвернется. — Васько снял штанишки.
Платон еще никогда не чувствовал такой нежности к братишке. Нет, разве он может оставить этого маленького человечка с острыми локотками и курносым облупленным носиком? Галя облила Васька чистой водой, и Платон, выхватив брата из корыта, поставил на лежанку. Галя вынула из скрыни трусики, майку и новые синие брюки. Платон достал из-под лавки ботинки Васька, долго чистил их ваксой.