— К нам идут, — говорит Ганна Михею. — Иди открой дверь, а то ж ее никто с места не сдвинет.
Михей выходит в сени, дверь распахнута.
— Ганя, надо опять звать Дыньку: перекосилась стена. Если еще раза три ахнут на Выдубе динамитом, то придется переезжать в Косопольскую гостиницу, — говорит Михей.
Старенькую хату Кожухарей расшатало долголетием и взрывами. С философским спокойствием смотрит Михей, как оседают стены.
— Ничего, Ганя, до весны выстоит, — успокаивает он жену.
Через каждые два-три дня к Михею приходил с рубанком Дынька и поправлял сенные двери, которые после очередного взрыва перекашивались все больше и больше.
Михей и Ганна поблагодарили молодых за приглашение.
— Пойдешь ты, Ганя, одна, — объявил Кожухарь, проводив девушек.
— Придумаешь еще!
— За один стол со Снопом я не сяду.
— Нашел врага!
— Раз меня выгнали из хаты, я к нему не пойду.
— Но свадьба же будет в клубе, и не Сноп женится… Юхим и Мазур обидятся, — настаивала Ганна.
Молодые расписались в Косопольском загсе и на убранных цветами машинах приехали в Сосенку. Возле клуба, в котором были накрыты столы, их встретили родственники, друзья. Дядька Василь скомандовал своим оркестрантам — и они заиграли гимн. Юхим и Максим, как и полагалось бывшим воинам, замерли возле своих подруг по команде «смирно», притихла толпа.
Сноп и Мазур с женами поднесли молодым хлеб-соль и проводили их в зал. Рюмки были налиты, и Сосенка вместе со строителями «Факела» села за столы.
Не было только на свадьбе Михея Кожухаря. Он стоял возле своего покосившегося дома — одинокий, как журавель.
Была суббота, а Сосенка никак не могла утихомириться: сновали машины, ревели, нагребая плотину, бульдозеры, и содрогалась от взрывов земля. Хата Кожухаря, будто от страха, еще глубже ушла в землю и мелко дребезжала стеклами. Услышав донесшийся от клуба гимн, Кожухарь выпрямился, прижал огромные ладони плотно к туловищу и вспомнил своих друзей, похороненных в братской могиле возле Рясного. Кожухарь глотал слезы.
Поднялся над Русавкой косматый столб дыма, а потом прокатился гром. «Так начинается артподготовка», — вспомнил Михей. Упругая волна опять ударила в хату Кожухаря, подхватила с гребня крыши несколько старых снопов и швырнула куда-то в леваду.
…Нечипор Сноп обвел встревоженным взглядом зал и наклонился к Марии.
— Ей-богу, Кожухарь не пришел!
— Вот это дожили! — всплеснула руками Мария. — Сын, звали Михея?
— Светлана и София ходили, и мы с Максимом просили, — ответил Юхим. — Обиделся он, тату, что вы его тогда из хаты выгнали…
— Сходи, Нечипор, и позови, попроси прощения, — посоветовала Мария.