— Мне своей хаты не жалко, пусть сносят, но пусть мне Турчин построит такую, какую я хочу.
— Они имеют проект…
— Но что же за хата, если в ней не будет печи? Без печи я своего согласия не даю. Мне печь подавай.
— А мне, слышишь, Чапаев и говорит: «Гаврюша, погибаю. Ты спасайся, а то и твоя жизнь дорога… Говорит, передай привет нашим и своей женке Оляне…» Так я, слышишь, на коня и в… отступление…
— Врете, дядька… Я читал, что…
— Я ему рассказываю, что видел, а он мне — читал… Так вот, Чапаев мне и говорит…
— И моя на производство собралась, говорит: пусть, мама, те свиньи подохнут, а я пойду на экскаватора учиться.
— Такое положение…
— Разве я ее удержу? Полсела в рабочий класс записалось…
— Такое положение…
— Приехал тот к Платону и говорит: полюбил я твою Наталку, а она меня… Иди, говорит, попрощайся, а то кончилась ваша любовь, как нитка на веретене…
— Сохрани и помилуй…
— И привез Платона к ветряку… Подошла она к Гайворону и отдала обручально кольцо… Отдала и сказала: «Мыла рыбку, мыла, да и не вымыла, любила казака, да и не почитала».
— А он что, Меланья?
— А он ей говорит: «Если б знал, так напился б, а на тебе не женился…» Взял обручку[7] в правую ручку… и забросил в Русавку.
…Нечипор Сноп подошел к Михею, снял шапку.
— Если не ко мне, то хоть к сыну приди, Михей, да стопку выпей. Вот стою перед тобой… Хочешь — в ноги поклонюсь, ведь за всю твою жизнь и нашу с тобой дружбу обиды на тебя не имею, а за то, что в хате случилось, извиняй… Не твоя то вина, и… не моя…
— А чья ж, Нечипор? Век с тобой прожили в дружбе и в доброй вере, а ты… меня выгнал из своей хаты… будто дорогу перекопал…
— Не я тебя, Михей, выгнал и не я дорогу перекопал. То Выдубецкие горы между нами встали… По одну сторону вы все, по другую, наверное, я один остался… Так мне тех полей жаль. Не видел я еще того урана, но он уже изранил мою душу, забрал у меня радость и смысл моей жизни.
— У тебя одного забрал, а тысячам дал. — Кожухарь стоял напротив Снопа тоже без шапки. — Сыну твоему… внукам. Сыновья всегда должны идти далее своих отцов. Я тебе сказал то, о чем передумал за это время… и на свадьбу к твоему и Мазура сыновьям пойду… к тебе, Нечипор, пойду…
Поликарп Чугай сидел захмелевший, молчаливый, будто ему не досталось и крошки от этой общей радости. Несколько раз обжигала его своими глазами Марта, но Чугай еще больше хмурил брови.
— Поликарп, хочу выпить с тобой лично, — перегнулся через стол Чемерис. — За твою дочку, за Стешу, за народную, значит, артистку!
— Спасибо, — Поликарп взял рюмку и поклонился Савке Чемерису.